смерти. Она могла причинить боль тем, кого любила.
Нет. Беатрис была в себе уверена. У нее точно все получится.
– Час, – сказала Беатрис.
«День», – ответила Нади.
– Невозможно. До заката.
«До рассвета».
– Нет. До полуночи, – отрезала Беатрис. – Я собираюсь танцевать на ассамблее. Там будет музыка…
«Музыка? – Дух просветлел и принялся раскачиваться, а потом счастливо простонал: – Танцы?»
– Да.
«Торт?»
– Да.
«Звездный свет?»
– Если ночь выдастся ясная.
«Она будет ясной, – поклялась Нади. – И поцелуй».
– Нет, – нахмурилась Беатрис.
«Я могу сделать так, что это случится, – сказала Нади. – Ты можешь выбрать – с кем. Книга будет твоей. Но я хочу поцелуй. Выбери самого симпатичного джентльмена, какого только пожелаешь».
– Это еще одна сделка, – возразила Беатрис.
«Не на сей раз. Просто поцелуй, Беатрис Амара Клейборн. Твой первый поцелуй, до полуночи. Вот чего я хочу».
Беатрис закусила губу. Если она дважды потанцует с одним и тем же джентльменом на ассамблее, это будет означать разрешение за ней ухаживать. Поцелуй значил больше, чем просто разрешение ухаживать. Нет, немыслимо. Но тогда ей достанется книга. Она получит книгу, призовет Великого духа и добьется желаемого. Разве поцелуй этого не стоил?
– Нади, у тебя будет прекрасное платье. Ты будешь танцевать. Ты будешь есть торт. Увидишь звездный свет. К полуночи ты получишь поцелуй, и тогда сделке конец.
«Решено, – сказала Нади. – Удача будет к тебе благосклонна. Впусти меня».
Беатрис протянула руку и коснулась барьера, что ограждал ее от мира духов. Тот противился ее прикосновению, словно она пыталась сжать вместе магниты с одинаковым полюсом.
Ради книги Беатрис постаралась как следует. Она проникла сквозь границу своей защиты. Дух дотронулся до ее пальцев. Прикосновение оказалось холодным. Он проскользнул в тело Беатрис, заполняя собой.
«Да, – сказала Нади. – Ты моя до полуночи, чародейка».
Руки Беатрис поднялись сами по себе. Коснулись лица, шеи. Она глубоко вдохнула, наполнив легкие воздухом, и набросилась на клубнику, заталкивая в рот одну красную ягоду за другой. Нади подобрала с подноса все до последней крошки и опрокинула бокал, ловя оставшиеся капли вина, а потом причмокнула губами, так и не насытившись до конца.
– Нади! – воскликнула Беатрис. – Нельзя столько себе позволять, это непристойно.
«Было так хорошо, – ответила ей мысленно Нади. – Вкусно, вкусно! Хочу еще».
– Нас поймают, – сказала Беатрис, – и тогда не будет никакой музыки. Ни торта, ни звездного неба. И поцелуя ты не получишь. Нужно вести себя как полагается.
«Идем на улицу, – потребовала Нади. – Я хочу ощутить солнечный
