сказать? Прославит меня такое?
С.: Прославить не прославит, но внимание какого‑то ряда людей привлечет. Выставляй обязательно. Это лучше, чем твои собственные работы.
И.: Но что бы ты хотел узнать о картине от самого автора?
С.: Что хотел бы узнать я? Андрей, ты стремился передать этой картиной какие‑то из настроений человека, кого все будут считать ее автором, – Кеши?
А.: Я задумывался о том, чтобы создать некое продолжение личности Иннокентия. Но я пока плохо его знаю. Поэтому думаю, что конкретно с этой задачей я не мог хорошо справиться.
С.: Кеша всегда хотел казаться – благодаря своим картинам – не тем, кем он на самом деле является, так что у тебя это получилось. Кеша, поменьше общайся с Андреем, а то он все твое нутро в следующих картинах раскроет. Должен сказать, что эта картина имеет одно очень примечательное свойство: она способна действовать на человека на уровне самых примитивных чувств – пробудить настоящее первобытное любопытство, какое испытывали наши далекие предки, впервые видя что‑то им ранее незнакомое. Например, какое‑нибудь необычное животное вроде утконоса. Первобытное любопытство, которое вырастало в истовое желание изучить предмет интереса, несмотря на явный трепет перед неизвестным. Здесь таким предметом интереса будет как раз эта картина.
И.: Сережа, ты предрекаешь картине настолько хорошую реакцию зрителей, что я начинаю думать, будто ты надо мной издеваешься.
С.: И в мыслях не было такого. Я выразил самую искреннюю точку зрения.
И.: Можешь объяснить, как Андрею это удалось?
С.: В том‑то и дело, внятно этого словами не выразить. Людей, бывает, завораживает вид снегопада, но хватит ли тебе языковых возможностей, чтобы описать свойства снегопада, благодаря которым людям нравится смотреть на него? Ты скажешь просто: красиво, и все.
А.: Тебе ведь приходится максимально использовать языковые средства для работы по своей профессии? Доводишь людей до определенной кондиции.
С.: Кондиции восторга или разочарования от какого‑нибудь произведения искусства, да.
А.: Нет, судя по интонации, с которой ты произнес последнюю фразу, и судя по интонации, с которой ты говорил прежде. Мне кажется, ты натренирован извлекать признания в самих тяжких грехах из самых каменных людей. Наверное, тебе кажется, что я – легкая для тебя добыча. Но это не так. Нет ничего такого противозаконного, в чем мне надо было бы признаваться. Наверное, у семьи, которая приняла меня, возникли подозрения, что я бегу от правосудия, раз отказываюсь говорить, кто я, и раз ни с того ни с сего оказался в диком месте без средств к существованию, словно и впрямь пустился в бега. Понятно, люди, которые приютили меня, хотят лучше разобраться, насколько я могу быть опасен, и поэтому прибегли к твоей помощи. Но что я сейчас могу о себе сказать? Я не могу причинить никакого вреда.
И.: Ты не прав насчет Сережи. Он присоединился к нам, просто чтобы поучаствовать в дружеской беседе об искусстве.
