сменил облик. В самом деле перед ним сидел мужчина, не столь старый, как ему показалось в первый раз. Лицо его было необычно, но красиво, укрыто тенью лёгкой грусти и усталости. Он сидел в одной нижней льняной рубашке с глубоким вырезом на завязках, не боясь холода. Шею его пересекал длинный грубый ожог. Ситрик не обращал внимания на него прежде. Сейчас в темноте он увидел Холя лучше, чем тогда в лесу.
Когда он смог оторвать глаза от уродливого шрама, ранее скрытого под верхней одеждой, то заметил, что Холь смотрит на него с хитрой усмешкой. Ситрик смутился. Отвернулся, пряча глаза.
– Ты говорил, что тебе перерезали шею и от этого ты умер, – прошептал он.
– Верно. – Улыбка Холя дрогнула, но осталась на лице.
– Но твой шрам похож на ожог.
– Это и есть ожог. Сначала был глубокий порез, а после из него бросилось пламя, опалив мне кожу. Зато потом рана затянулась в два счёта, а вот шрам остался. Кровил и болел ужасно. Я думал, что у меня отвалится голова.
Ситрик несмело растянул губы, и Холь улыбнулся шире. В темноте блеснули его влажные желтоватые зубы.
– Как ты?
– Скверно, – честно ответил Ситрик, вновь опускаясь на пахнущую сыростью подушку.
– Неудивительно.
– Холь…
Тот хмыкнул, отзываясь на имя. Он склонил голову, и чёрные рога тут же пропали в тугих кудрях. Так вот почему Ситрик не видел их раньше.
– …у тебя есть рога?
Холь тихо рассмеялся и специально зачесал волосы так, чтобы были видны рожки. А потом сурово посмотрел на Ситрика и, выставив перед собой скрюченные руки, принялся шутливо рычать, изображая злого Йольского духа. Ситрик невольно прыснул со смеху, так нелепо это выглядело.
– Их раньше не было. Появились, может, лет сто назад и остались во всех моих обличьях.
– Даже в птичьем?
– Даже в птичьем. – Холь фыркнул. – А ты так много видел галок и ворон, у которых на головах растут два торчащих пера? Это они и есть.
– Я тебя понял. – Ситрик прикрыл глаза. – Только преподобному их не показывай.
– Шутить надо мной вздумал, что ли? Ты их сам только сейчас и увидел.
И то правда.
Сон больше не шёл, хотя Ситрик чувствовал сильную усталость. Он так и лежал, то прикрывая веки, то бездумно таращась в темноту. Холь тоже не спал, но и никуда не уходил. Никто из них не знал, утро сейчас или всё ещё ночь. Преподобный со слугой продолжали похрапывать в два голоса. Холь, прислушавшись к их храпу, убедился, что мужчины всё ещё крепко спят.
– Ты, кстати, ничего не обронил? – внезапно спросил он и, отцепив от пояса что-то, положил это на столец.
Ситрик перевернулся на бок и приподнялся. Перед ним лежал нож Ольгира. Разом вспомнив то, как Ракель околдовала его, он коснулся рукой шеи, проверяя, на месте ли цепь с оберегом.
– Не может быть, – прошептал Ситрик. – Откуда он у тебя?
– Мне
