не умел признавать собственные ошибки. Всю ответственность за неудачу он возложил на беднягу Выскиря. Раб был бы забит до смерти, если бы за него не вступились Мстиша и Блуд.
Приближался вечер, и продолжать охоту не имело смысла. Уставшие охотники решили остановиться на ночлег в становище. Уже почти стемнело, когда они подъехали к поселению, в центре которого стоял окруженный высоким частоколом двор. Выбирающиеся из изб люди смотрели на всадников без особого любопытства, ибо, благодаря близости становища к Киеву, появление в нем гостей не являлось большим событием. И особенно часто здесь бывали охотники.
За частоколом располагался двухэтажный дом с двумя теремами. Навстречу въехавшим в ворота гостям с крыльца спустился коренастый, мужчина лет сорока, в холщевой свите. Это был здешний тиун42 Гомол.
– Добро пожаловать, дорогие гости! Добро пожаловать!
Как и все тиуны, Гомол был сообразительным малым. Он сразу понял, что перед ним охотники-неудачники, поэтому не сказал ни слова об охоте. Тиун позвал гостей отужинать и пообещал истопить для них баньку.
– Банька в первый черед, – сказал Лют. – Хочу попариться.
– Будет вам пар, – пообещал Гомол и обратился к толпившимся возле хозяйственных построек холопам: – Эй, вы там! Истопите для гостей баню! Да, поживее!
Блуд слез с коня, бросил поводья Фоме и с наслаждением потянулся, разминая свои занемевшие кости. На глаза ему попался Выскирь. Парень был весь в синяках и кровоподтеках, однако на ногах держался крепко.
– Выскирю все нипочем, – сказал Мстиша, поймав взгляд друга. – Ему почитай каждый день достается и от Люта, и от нашего отца.
– Где же вы взяли себе такого стойкого раба?
– Выскирь из племени, обитающего в дремучих лесах за Муромом, а попал он к нам, когда наш отец ходил вместе с покойным князем Святославом на хазар и булгар.
– Ты, я гляжу, его жалеешь, – заметил Блуд.
Мстиша кивнул.
– Выскирь спас меня и брата от гибели. Три года назад мы в лесу заблудились, а он нас сыскал.
– Не больно-то твой брат благодарен своему спасителю.
– Таков уж Лют, – промолвил Мстиша, разводя руками.
Фома подошел к Выскирю и с похлопал его по плечу.
– Не повезло тебе нынче – не удалась охота.
– Мать леса не пожелала дать мне добычу, – задумчиво произнес Выскирь. – Видать, мало я ее почтил.
– Кто? – не понял Фома.
– Хозяйка леса, – уточнил его собеседник.
Догадавшись, что Выскирь имеет в виду какую-то языческую богиню своего племени, Фома назидательно сказал:
– Не ведаю, кто там для тебя хозяйка, а я чту токмо нашего Спасителя Христа.
Он принялся горячо убеждать молодого раба в преимуществе христианской веры перед любым язычеством. Выскирь слушал со вниманием, но при этом на его лице не выражалось никаких эмоций.
«Вряд ли
Тиун – управляющий княжеским или боярским хозяйством.
