Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
боковой карман, а тот, что возле сердца. Иногда, как у заводных игрушек, у них кончался завод, и они замирали на скамейках. Или замедляли ход и останавливались – по двое, по трое, – жестикулируя и окружая себя белыми облачками дыма. И снова пускались в путь. Все улицы вели к площади или к мосту. К площадям выходить было радостно, а к мостам тревожно. Может быть, из‐за воды, которая дрожала то вдоль, то поперек, и ее дрожь передавалась прохожим. Они подходили к парапету, ежились и показывали руками на старинный замок на другом берегу. А некоторые вынимали из кармана карту или путеводитель и сверяли свое желание с местностью. Я вышла на площадь. Посередине стоял большой квадратный помост, разлинованный под шахматную доску. К нему со всех сторон стекался народ. Люди располагались поближе к сцене, окруженной рвом оркестровой ямы. Они теснились и жались, пытаясь занять лучшие места, но меня, как самую маленькую, пропустили вперед, к ограждению. Потом площадь погасла; небо стало черным и звездным; и тут же вспыхнули огни вокруг помоста. На нем в белых, прозрачных и легких нарядах стояли шахматные фигуры, каждая в своей клеточке, и – затерявшаяся среди них – фигура черного короля. После невероятной по длительности секундной паузы все началось. C музыкой белые танцовщики пришли в движение, а черный король оставался неподвижным – он только поднял голову и растерянно смотрел по сторонам. Балет разворачивался медленно и тем самым тянул жилы из зрителей, у которых удовольствие от зрелища сменялось томительным ожиданием развязки. Белые искали пути к мату, но черный король одним-двумя движениями, видимо, разрушал их планы. Правда, он постепенно смещался к краю помоста, и его движения становились все более нелепы и жалки. Девочка, которую держал на руках толстый и высокий господин, крикнула: „Не сдавайся!“ – и зрители, стоящие рядом, засмеялись. Господин, вытирая лоб платочком, таким маленьким в сравнении с ним самим, сказал: „Не переживай. Это игра такая“. Но девочка не унималась, начала хныкать и говорить, что хочет домой. Мне тоже захотелось домой, но я стала мысленно забегать вперед, чтобы догадаться, чем все кончится, и отвлечься. И там, в своих мыслях, я заблудилась, как перед этим заблудилась в городе. Я то выбиралась из них и видела действие на помосте (оно все шло и шло, белые фигуры растянули прозрачную сеть и пытались опутать ею короля), то опять погружалась в смутные догадки, которые только затягивали…»
В соседнем садике собираются любители поиграть в шахматы. Они курят, щелкают часами и переговариваются. Вся прелесть – в сочетании движения и речи, в этих вариациях на одну, потом на другую тему, в неспешной повторяемости ходов и фраз, с их узнаваемостью и легкими отклонениями от предыдущих сочетаний.
«Они затрогали их насмерть…» – «Кого затрогали они?» – «То были бабочки, мой милый…» – «Кого затрогали они?» – «Их было сто, и все летали…» – «И все летали? Это зря…» Фраза – ход. Фраза – ход. Спрашивает и переспрашивает обычно тот, кто защищается.
Из их многоходовой десятиминутной
