за свою независимость.
Мы привыкли судить о XVIII веке именно по этим великим событиям. Предки же наши были больше озабочены добыванием хлеба насущного, и волновали их больше те реформы, которые в 1780 году обрушились на их головы. Ведь то, что нам сейчас кажется простым этапом административной реформы, тогда воспринималось, как крушение вековых устоев. Исчезла, казавшаяся незыблемой власть царских воевод.
Почти столетие управляли они не только Сызранью, но и обширной округой, простиравшейся от Самары на востоке, Хвалынска на юге и Кузнецка на западе. Даже обширные земли Заволжья вплоть до самых владений яицких казаков тоже находились в их ведении. Богом и царём был воевода в этом обширном краю. Назначавшийся Сенатом, он сосредотачивал в своих руках всю полноту власти: был судьёй, сборщиком налогов, главным администратором и воинским начальником. Прибавьте к этому страшную удалённость центральных контролирующих органов, и вы поймёте, чем был тогдашний воевода.
Мздоимство и самоуправство воевод стало легендарным, вошло в фольклор и художественную литературу. С этим пытались бороться, ограничивая срок воеводства 2—3 годами, но помогало это мало.
Справедливости ради нужно заметить, что хлеб воеводы был хоть и сытен, но несладок. Особенно в таких отдалённых приграничных краях, как сызранский. Ведь реальной силы в их руках почти не было. В городских стенах близ своей канцелярии воевода был грозой обывателей, а о том, что творилось в ближайшей округе, повествуют мемуаристы и архивные документы.
«В самую же старину бывало и то, что шайка остановиться близ города, а атаман, вооружённый, идёт один в город и грабит лавки. Гарнизонные солдаты были старые, увечные, дряхлые, без ружей; воеводы были тоже старики, отпущенные на воеводство только покормиться: защиты не было; а народ был уверен, что разбойники заговаривают ружья, чтоб они не давали выстрела!». Так вспоминал недавнее прошлое помещик села Троицкого Михаил Дмитриев.
Встречаются отголоски воеводских времён и в более поздних документах сызранского архива. Давая показания в магистрате о событиях 60-х годов, один мещанин рассказывает, как его арестовали в Саратове и везли в Сызрань. Ночью подплыли на лодке вооружённые люди и спросили, кто и куда путь держите. Потом атаман, рассмеявшись, приказал арестованному плыть дальше, а конвою возвращаться в Саратов. Так и поплыли: мещанин в Сызрань, конвоиры – обратно. Никто и не подумал ослушаться.
О том, как сами разбойники воспринимали воеводскую власть, хорошо свидетельствует случай в Пермском крае. Тамошний воевода отправился во главе вооружённого отряда по уезду искоренять разбои. В первую же ночь всё его воинство было застигнуто врасплох и разоружено. Самое интересное, что было потом. Думаете кровавая расправа с блюстителем порядка? Разбойники просто высекли его и, смеясь, отпустили с миром. Сиди, мол, дома старый дурак!
А вот снова
