style="font-size:15px;"> 2013
Во имя листьев
Во имя листьев, во имя света
Я заклинаю: забудь и это.
Снов мимолётность – не в силах помнить.
Пишись без жертвы, земная повесть.
Пусть с новой мощью ударят громы,
Пусть – лёд и пламень, мы – не знакомы.
Нога не ступит на путь унылый.
Не проклинаю – прощаю, милый.
Взгляни на рощи, их майский почерк:
Нет в междустрочьях желаний прочих,
Как только к небу расти стволами,
Волной цветущей застыв над нами.
Галопом – лето, и осень – рысью,
Поникнут травы, погибнут листья,
Но их во имя, ты в царстве медном
Не знай, как сгину – забудь об этом.
2014
Четверток
По полю, по белому полю,
где с краю тулился совхоз,
исполнив Отцовскую волю,
шёл медленным шагом Христос.
К обеду достигнув деревни,
просил по дворам:
– Дайте грош.
Впустую бродил до вечерни,
хоть был на икону похож.
– Браток, – произнес кто-то в ухо. —
Пойдём, если хочешь стакан.
Господь оглянулся – и глухо промолвил:
– Ну, здравствуй, Степан.
С укором глядели старухи,
как Стёпка понёс для друзей
бутылку одну бормотухи
и хлеб за шестнадцать рублей.
А что еще делать, скажите?
Работы для пахаря нет.
И выжил мужик, как «сожитель»,
с бабулькой неведомых лет.
Потом, схоронив ее чинно,
шабашками хлеб добывал,
к вину относясь, как мужчина:
коль было на что – попивал.
– Ты что, экстрасенс? —
ахнул Стёпка.
Христос ему тихо:
– Пойдём.
Найдётся ли в доме похлёбка?
– Винишко да хлеб – весь приём.
Добрались до ветхой избушки,
где жданок был самый разгар:
Иваныч курил, бряцал кружкой
и клял всех богов сквозь кумар.
– Принёс? Портвешок, стопудово!
А что это рядом за «фрукт»?
Пускай бы сидел себе дома.
– Христом вроде парня зовут.
Он правду угадывать мастер.
Степан дружбану подмигнул.
– Ты вправду, что ль, Бог?! Вот так здрасьте!
Ругнувшись, Иваныч икнул.
Но Гость, не смутившись, ответил
Иванычу так:
– Ты сказал.
И стал ослепительно светел,
аж резало больно глаза.
– Да, Боже Ты мой! – грянул Степка.
