ему действительно нельзя позавидовать. Все наши окончили институт, работают, переженились… А ему теперь все начинать сначала!.. Когда он ушел? В семьдесят восьмом… Да, мы обогнали его больше, чем на три года.
– Да, – с неожиданной желчью отозвался Сэшеа, – «обогнали»!..
– А разве нет? – удивился я.
Воспоминание об институтских временах настроило меня на лирическую волну.
– Между прочим, я отлично помню последний день, когда я видел Кома, – сказал я. – Это было в зимнюю сессию. Помню, я сидел в пустой аудитории, ждал преподавателя (был такой Михал Михалыч Собакин!), чтобы в седьмой или восьмой раз попытаться сдать зачет. День зимний, солнечный, в аудитории тихо, настроение гнусное, и вдруг в дверях в стойке на руках появляется Ком! На руках же проходит через всю аудиторию, а потом еще и сальто-мортале делает! Он, оказывается, тоже этот зачет не сдал. Часа два мы этого нашего Собакина ждали, и все это время Ком демонстрировал мне различные гимнастические штуки… Потом пришел Собакин, некоторое время наблюдал за Комом и, поставив нам по трояку, удалился… А на следующий день Ком почему-то забрал документы…
– А почему его прозвали Ком? – спросила Лена.
– А как же его еще было называть? – удивился я. – С первого курса он был у нас в группе ком-соргом; потом в стройотрядах – сначала ком-миссаром отряда, потом ком-андиром… Стало быть, кругом – Ком.
После ужина Лена ушла укладывать Бэбика, а мы с Сэшеа остались на кухне.
– Ну что ты на меня уставился?! – вдруг набросился на меня Сэшеа.
– Как уставился? – не понял я.
– И эти намеки твои!.. – возмущался он. – «Бедняга Ком»! «Обогнали»! «Нельзя позавидовать»!.. Я и без твоих намеков знаю, что мне делать! Я своих решений не меняю! Не беспокойся, ты не зря приехал!
– Я ни на что не намекал…
– А-а… – с досадой отмахнулся от меня Сэшеа. – Жди тут. Я скоро… Вот в банке кофе. Приведи себя по крайней мере в чувство, если уж пришел помогать. Хорошего же мнения ты был бы обо мне, если бы попросил меня помочь в таком деле, а я бы нажрался, как ты!
– У меня с собой еще есть… – снова не понял я.
Сэшеа самолично бухнул мне в чашку сразу несколько ложек растворимого кофе, залил кипятком и размешал.
– Давай, приди в себя! – приказал он и вышел.
Я проглотил горький, перенасыщенный раствор с густой коричневой пенкой по краям и только тогда сообразил, что если бы я, дурак, не приперся сейчас, то, может, не спровоцировал этого психа уходить от жены. Еще я сообразил, что, вероятней всего, он еще ни о чем с ней даже не говорил. Я кинулся в коридор, чтобы уйти до того, как он с ней объяснится, но Сэшеа уже выходил от жены и задержал меня. Бледная и покорная, жена выглядывала из-за его спины.
– Да, я все понимаю, – говорила она. – Настоящий мужчина не может мириться с ограниченностью жизни…
Лена
