Или настоящим козлом. Это еще в лучшем случае. Если где-нибудь в диких краях под пули не поставят.
– Фуй, Павлуша, как ты нехорошо говоришь. Конечно, это бывает. Но ты не провоцируй. К тому ж, теперь ситуация исправляется. Много к лучшему, я слышала… Какой ты пример подаешь, – она кивнула на меня, – ему, может, тоже скоро служить.
– Сочувствую, – вздохнул Павлуша, – его мне особенно жаль. Пусть бы уж лучше поступил на свой философский. Чем в армию греметь. Его там, пожалуй, оттрахают, нашего философа.
– Фуй, Павлуша! Фуй!
Он только усмехался и облизывался на блины…
Но Кира буквально заслонила блины грудью. «Ты что, не понимаешь, для чего эти блины готовятся?» Мол, на поминки приготовлены.
– Ну, дайте же ему, бедному, поесть! – с улыбкой сказала Наталья.
Тут и я вмешался. И Кира – делать нечего согласилась, пяток блинцов Павлуше отпустила. С начинкой естественно.
– Ты ешь, ешь, – торопила его, – нам сейчас не до тебя. Сам понимаешь. Поешь и, пожалуйста, иди домой.
– Как же он пойдет, – забеспокоилась Ванда. – Его сразу словят!
– Ну вот, ты еще будешь спорить! – замахала на нее руками Кира. – Ему нужно идти к себе домой.
– Он ко мне пришел! – воскликнул я. – И ты не имеешь права его выгонять!
– Ты расстроен сейчас и не понимаешь, что ему лучше уйти.
– Да как ты можешь так говорить! Он будет у меня прятаться, сколько нужно.
– Сегодня такой день, что нельзя кричать, – шикнула Кира. – Мамочка еще все слышит, ей будет неприятно.
– Оставь, пожалуйста, его в покое, мама, – вступилась за меня Ванда. – Как ты не понимаешь!
– Я действительно пойду, – обиделся Павлуша.
– Нет, ты останешься, – заявил я.
– Ты останешься, – сказала Ванда.
– Кира, мне нужна помощь! – дипломатично отвлекла Киру Наталья.
– Ну хорошо, – согласился Павлуша. – Теперь можно и помыться. Блинов наелся, а от запаха тошнит. – Он слегка понюхал согнутую в локте руку и поморщился.
Мы все поморщились.
– Выпить бы еще, – вздохнул он.
– Фуй, какой бессовестный! – сказала Кира и отправилась на кухню.
Павлуша отправился в ванну, пустил горячую воду, улегся. Ванда принесла ему в чашке водки. (Откупорила бутылку потихоньку от матери?) Вошла в ванную, не постучав. Он взглянул на нее с изумлением и восхищением. И выпил. После всего пережитого тут же захмелел.
– Ванда, – серьезно поинтересовался он, – можно задать тебе научный вопрос?
– Ну.
– Что ты думаешь о сексе?
– Что и все нормальные люди.
– Понял. А ты им вообще занимаешься?
– А то!
– А каким занимаешься? Я серьезно!
– Вот пристал. Нормальным.
– Понял. А каким –
