Совсем не такой, какой была Эсперанса, чувствующая себя в этой обстановке потрепанной жизнью старухой. Сборники сентиментальной поэзии, фотографии незнакомых людей в серебряных рамках, даже одежда в обширной гардеробной, казалось, застыли два года назад и ждали возвращения настоящей хозяйки.
Под внимательным взором экономки Эсперанса подавила недовольство при мысли о том, что все пособия по этикету требовали от мужчины в похожей ситуации полностью обновить хозяйскую спальню до появления новой обитательницы. Но в ее положении она не считала себя вправе ждать подобного. Другое дело – мелкий саботаж служанок, призванных убрать вещи прошлой владелицы комнаты, с которыми пришлось столкнуться в последующие дни. Почти неделя под непрекращающиеся рассказы госпожи Денверс о непререкаемых добродетелях покойной Мадлен потребовалась им, чтобы, наконец, упаковать и унести хотя бы личные вещи. Но бесчисленные безделушки и вышивки словно расползлись по дому, настойчиво напоминая певице, что ей здесь не рады.
Особого усердия в помощи с ее собственными вещами Эсперанса тоже не получила. Несколько порванных платьев, помятых шляпок и, вишенкой на торте, разбитая, якобы случайно, любимая гитара, заставили певицу отказаться от их услуг и заняться вещами самостоятельно. Ей, давно привыкшей обходиться совсем без слуг, это не составило особого труда, но она понимала, что это еще больше роняло ее в глазах тех, кто должен был безоговорочно выполнять ее указания.
Эсперанса чувствовала себя потерянной. Она помнила, что Бьерн хотел видеть ее хозяйкой дома и ее прямой обязанностью в этом качестве было добиться повиновения прислуги. В памяти певицы четко всплывали с детства впитанные правила и приемы ведения домашнего хозяйства. И опираясь на эту память и свое актерское дарование, она, как по нотам, могла разыграть нужное поведение. Но странная, поселившаяся в ней неуверенность в себе мешала приступить к делу.
Возможно, дело было в понимании, как много инквизитор дал ей, отмахнувшись и от ее магии, и от ее репутации, и предложив брак. И в благодарность за это, и из любви к нему, которую Эсперанса с каждым днем чувствовала все острее, она должна стать ему идеальной женой. Но парадоксальным образом, чем сильнее она этого хотела, тем более пугающей казалась ей задача.
Еще одним неприятным сюрпризом оказалось то, что с женихом женщина виделась, по сути, только по ночам. Первое время посещение портнихи, отмена выступлений и помощь Умке с сиротами занимали все ее дневное время, но все же Эсперанса успела заметить, что Бьерн очень много времени проводил на работе, почти не обращая внимание на происходящее в доме.
Но вот поток неотложных дел немного схлынул, прислуга вполне обходилась без вмешательства новой хозяйки, и Эсперанса обнаружила себя одиноко бродящей по тихому дому, словно зачарованный призрак. Мысль о необходимости вызвать госпожу Денверс и забрать в свои руки бразды правления вспыхивала и гасла, как позабытый на ветру фонарь. Женщину охватила апатия. Она только слабо
