доказательства его измены и подробности плана заговорщиков, а потом тайно передать их вице-королю. Реакция властей была незамедлительной. Дон Рамон и его соратники, лишившись всего, отправились на каторгу. А мой брат был отмщен еще и тем, что тайный золотой прииск, за счет которого финансировали восстание, передали под управление моему отцу.
– Не могу не восхититься вашей решимостью, – ответил ей Бьерн.
Эсперанса лишь смущенно улыбнулась в ответ:
– Я знаю, что Лис вам не слишком нравился, но в тот момент я поняла, что, надевая маску, смогу продолжить дело брата. Смогу подарить ему еще одну жизнь, понимаете?
– Да, теперь, кажется, понимаю, – кивнул ей мужчина, – и теперь еще больше ценю то, что вы сделали той ночью.
Даже в безопасности они оба избегали вспоминать события, приведшие к пожару в приюте.
– А что случилось с вашим наставником? Как вы стали петь?
– Ну, это уже совсем просто, – тут же отозвалась она, – хотя у меня неплохо получалось метать ножи, Рамон постоянно искал, как он говорил, “мой подлинный дар”. Таковым оказалось пение. Моя карьера резко пошла в гору и однажды мне предложили гастроли в Старый Свет. Тогда мы расстались с Рамоном, и вот я здесь. Уже в Ронгарде Лис, который регулярно продолжал появляться на улицах, спас от очередных неприятностей Умку. Я взяла ее под опеку. А потом мы попали на тот бал. Остальное вы знаете.
Некоторое время они лежали молча.
– Я не мог даже представить, – нарушил тишину Бьерн, – что вы пережили все это.
Она тихонько вздохнула, пригревшись у него на груди.
– Да, но я уже говорила вам, что я не так уж и беззащитна.
– Но теперь это мой долг, защитить вас от любых несчастий, моя драгоценная.
Он убаюкивал ее, шептал нежности и обещания. А Эсперанса неожиданно для самой себя тихонько расплакалась, освобождаясь от тех слез, что годами сдерживала внутри. Теперь ей не нужно справляться с проблемами в одиночку.
Глава 10.
После долгих ночных разговоров Эсперанса проснулась, на удивление, бодрой и полной решимости взять очередной барьер, который послала ей жизнь. В конце концов, кто такие хмурая экономка и надменный дворецкий для женщины, самостоятельно поднявшейся из низов, о существовании которых они даже не подозревают? И потому, проводив Бьерна на службу, певица обосновалась в будуаре, примыкающем к ее спальне, и вызвала к себе госпожу Денверс.
Она в своем уныло-строгом, почти траурном платье появилась на грани допустимого опоздания. Блеклые рыбьи глаза уставились на певицу со смесью презрения и недоумения.
– Вы желали меня видеть, мадам? – голос резанул слух, как наждачка.
– Да, проходите и присаживайтесь, – Эсперанса улыбнулась ей холодной светской улыбкой, указав на жесткий стул рядом с бюро, у которого расположилась сама. – Как вы
