побелевшая душа никогда уже не вернется в сердце и будет вынуждена скитаться по чужим телам. Вечно.
Соня очнулась и успела увидеть, как опорожняется чаша из черепов. Белая жидкость текла к ней в руку, алая – в тело матери. Души постепенно менялись местами. Ускользало что-то важное: счастье детства? мечта познакомиться с отцом? любовь к матери? Соня сохранила все воспоминания, но некоторые из них стали блеклыми. Без наполнявших их чувств они потеряли всякий смысл.
И все же любовь к жизни у Сони еще осталась.
Голова, и без того ватная, закружилась. Желтая-желтая детская поплыла перед глазами, мебель затанцевала, и над Соней возникла люстра, висевшая по центру комнаты. Свершилось.
– Всё! Всё! – раздался ее старый детский голос. – Задуши ее!
Папа кинулся к ней с протянутыми вперед руками. Соня, такая неуклюжая в новом взрослом теле, повалилась набок вместе со стулом. Спинка спасла ее.
Она изловчилась и сунула руку под простыню. Кочевница, запертая в детском вялом теле, схватила ее, но оказалась слишком слаба. Соня взялась за стрелу поудобнее и – вжик! – всадила Антону в глаз. Папа задергал конечностями, как кузнечик, попавший к детям-живодерам.
– Нет! – вскрикнула кочевница.
Соня схватила вторую стрелу и – вжик! – засадила Антону в горло. Белая гнойная кровь хлынула на пол. Папа поскользнулся, упал на живот, вогнав стрелы еще глубже, и затих.
Кочевницалепетала что-то на своем языке и плакала от ярости: Соня впервые видела такое выражение на собственном лице.
– Не злись, ничего личного.
Кочевницапопыталась встать. Соня бросилась на нее всей мощью взрослого тела, обездвижила. Освободила привязанную руку, выдернула из-под головы девочки подушку и стала ее душить. Все было кончено прежде, чем она остановилась.
Соня отстранилась, дрожащими пальцами достала ингалятор из кармана рубашки и несколько раз глубоко вдохнула лекарство. Она выжила.
Выжила в чужом, больном теле, уже исчерпавшем свои лучшие годы. Обычно, когда люди хворают, у них есть привилегия думать, что болезнь стала следствием их неразумных поступков. Соня же была обречена существовать с астмой, которую не заслужила.
Она выжила в теле, хранящем мамины воспоминания, но не ее личность. Теперь ей открылось лицо отца, которого она не знала, но чувства мамы к нему так и остались загадкой. Навсегда.
Соня выжила, чтобы не суметь объяснить, почему убила двух человек – нового мужа и дочь. Выжила, чтобы сесть за это в тюрьму.
Она сложила в туристический рюкзак часть маминой одежды, лук со стрелами, деньги, какие отыскала в квартире, и вышла навстречу керченскому ветру. Если получится, она найдет других кочевников и уничтожит! этих! тварей!
Соня уже представляла статью, которая вскоре появится на городском портале: «В доме по ул. Буденного совершено жестокое убийство». Что ж, если повезет, будут и другие хорошие
