тайное слово, они станут белыми, как у нас. Такое сразу не пройдет, даже если посадить тебя на транквилизаторы. Поняла?
Соня изучала его спокойное лицо, отражающее сдержанное любопытство. С такими эмоциями ученый смотрит на лабораторную мышку. Кочевница была права: он легко переносит бессмертие. Легко, как самая последняя бездушная мразь.
– Чувствуешь, как твоя личность деформируется? Скоро все кончится.
У Сони екнуло сердце. Неужели она забудет саму себя даже прежде, чем потеряет тело? Осталась ли еще любовь к маме, свету, жизни? К соцсетям, в конце концов…
В голове метались странные белые вспышки. Чужие воспоминания – лошади, золотые бляхи, повозки, жертвоприношения – вспыхивали под один удар сердца и исчезали под второй. Пришлая душа, пока еще ущербная, гуляла по крови, как вирус.
Соне пришла на ум фраза, сказанная Антоном на свадьбе: «…если вдруг с мамочкой что случится, останешься со мной». К этому дню ее настоящая мама уже была мертва. Должно быть, кочевница переселилась в новое тело в спешке, лишь бы сбежать из умирающей старухи, и быстро поняла, что с астмой жить не хочет. Возможно, думала Соня, ее юное тело всегда было их целью. Только кочевница не хотела оказаться в детдоме. Не хотела, будучи взрослой по уму, жить ограниченной жизнью ребенка. Они заключили брак ради удочерения, и тогда Антон, не скрывая радости, проговорился: «ты останешься со мной».
Когда она об этом подумала, одна из белых вспышек в голове стала отчетливее. Соне удалось увидеть глазами старухи, как та подмешала какой-то порошок ей в еду. Так объяснилось недомогание, от которого она страдала, когда мама болела за закрытой дверью, а квартирантка умирала. Это была не черная полоса в жизни, ее травили.
Соня затряслась от озноба. Следующая белая вспышка дала ответ на страшный вопрос о прошлом. Она увидела маму, еще настоящую маму, в большой спальне. Услышала, как бледные губы шепчут: «Берите мою кровь, только дайте Соне противоядие. Пусть она живет». Пазл сложился. Не котята на желтом фоне – кое-что жуткое. Оказывается, маму заставили подчиниться шантажом. Мама любила ее. До самого конца.
Соня только теперь заметила, что та рука кочевницы, что не лежала в черепе, была привязана к спинке стула. Значит, обмен телами произойдет сейчас, и они избавятся от старой оболочки и лишней души, ее души.
– Вам совсем меня не жаль? – спросила она.
Папа хмыкнул и ответил:
– Ты пока чистый лист, незаполненная душа. Твой жизненный опыт – ничто по сравнению с нашим.
– Нет, вы просто боитесь смерти!
– Деточка, не злись. Нам нужно твое тело, ничего личного.
Соняобратилась к кочевнице:
– Сколько в тебе осталось от мамы?
Та пожала плечами:
– Все воспоминания еще тут, солнышко. – Она постучала по виску. – Только чувств никаких.
И Соня прекрасно поняла, что мама хотела сказать. Ведь ее собственная личность
