королевстве проводят время за пустой болтовней – хвастают обширными владениями, многочисленными победами, успешными поединками. В общем, непрерывно и без меры бахвалятся.
К моему великому изумлению, одним движением руки незнакомец разрубает мою плетеную ловушку, вытаскивает меня из нее и закидывает на лошадь. Вжик. И вот она я, лежу на ее крупе, будто одеяло. Ошалевшая от быстроты и странности происходящего, я не успеваю запротестовать, а мужчина тем временем направляет жеребца к тропинке.
Всю жизнь мне казалось, я живу в стеклянном футляре, я чувствовала себя надежно защищенным украшением. И пыталась выбраться из своего футляра, вырваться на свободу. Но сейчас мне кажется, что стекло дало трещину.
Я изо всех сил цепляюсь за лошадь, пустившуюся галопом.
Я освобождена. И снова взята в плен.
9
Солнце почти село и все вокруг отбрасывает длинные тени, когда мы добираемся до места назначения.
Как описать его? От границы леса поднимается горный склон. Перед нами предстает обширная панорама местности, по которой рассеяны мужчины, занятые взрывными работами. С каждым взрывом в воздух вздымается пыль и земля. Надо заметить, эти взрывы весьма впечатляющие. Каждый заставляет вздрогнуть, и мне очень хочется оказаться в укрытии. Но мужчины на склоне равнодушны к опасности и бегают туда-сюда, перенося что-то непонятное. Собирают, сортируют и снова собирают.
У подножия горы по колено в мутной реке стоят женщины и дети и промывают горную породу. Это лихорадочная и трудоемкая работа, и потому никто, похоже, не замечает приближения нашей лошади.
Я, пользуясь возможностью, удобнее устраиваюсь у нее на спине и принимаю сидячее положение. И теперь восседаю позади моего скудно одетого спутника. Лучше уж так, чем беспомощно свешиваться с лошадиного крупа.
Незнакомец замечает это.
Я ловлю его взгляд.
– Что? Не думал, что я умею ездить верхом? Заверяю тебя, я делаю это с тех пор, как мне исполнилось пять зим.
Он лишь сконфуженно смотрит на меня.
Да и с какой стати ему знать мой родной язык?
Он поворачивается к работающим людям и свистит мужчине, суетящемуся у грязной реки. Тот бросается к нему.
– Джайка?
Мужчина указывает в направлении другого расчищенного участка леса.
Мой спутник кивает и берет в руки поводья, направляя туда жеребца. Мы снова въезжаем в лес, и я оглядываюсь на мужчин, которые носятся по поляне, и босоногих детей, стоящих в грязной воде. Какого лешего они тут делают? И почему? Никто из бедных детей – некоторые из них не выше домашних птиц – не улыбается.
Разумеется, мне очень интересно, что такое джайка. Я решаю попробовать выяснить это у незнакомца.
Слегка хлопаю его по плечу.
– Джайка?
Он ошарашенно смотрит на меня. А потом выражение его бронзового лица
