и бросает задумчиво напоследок:
– Вечером напишу… или позвоню! Выздоравливай.
Ромка уходит, а я поднимаю одеяло и, накрывшись с головой, падаю на диван калачиком.
Мне нужен свой сценарий на то время, когда он рядом!
***
Я выхожу из душа с чалмой на голове, в свежей футболке и шортах. Почти не хромаю. Наконец я чиста от болезненной скверны. Надеюсь родители не слышали, как я повторяю юридический синоним червячка в разных интонациях и склонениях.
Ромка прав, если я всего буду стесняться, то как бы он меня не готовил, я провалюсь.
Мама накрывает на стол. Каринка помогает и хихикает, когда прохожу мимо кухни в сторону комнаты. Это не очень хорошо. Особенно если она вдруг всë слышала. Будет до старости вспоминать. Я её знаю.
Я захожу в комнату и беру телефон. Так и не посмотрела действительно ли мне Ромка утром писал, и писала ли Ленка, что дома или задерживается.
До скольки её прикрывать?
Я открываю мессенджер. Писали оба: Ленка, что уже дома и как она счастлива; Ромка со своей идеей прикрытия.
Записываю его номер в контакты. И как его обозвать? Сеньор червячок или режиссёр Якин?
Хихикаю. Червячок Якин. Тыкаю по буквам.
Мама зовёт обедать.
***
Обожаю болоньезе. Накручиваю на вилку спагетти, слюнки текут от голода.
У нас не принято лезть во внутренний мир каждого, пока сам не откроется. Но маме даётся это тяжело. Она почему-то считает, что красивые истории только в кино, а в жизни всё как у всех – быт, привычка. И если что-то хорошо, то всегда подозрительно.
– Рома – отличный парень! Рада, что вы через столько лет решили быть вместе, – странно, что она вообще это сказала. – Но будь на чеку, всë-таки он старше. А у взрослых парней одно на уме.
А вот это уже на неë похоже. Папа кряхтит от этих слов. Уже что-то! Обычно он молчит и с аппетитом уплетает мамой приготовленный обед. Он в нашей семье как домашнее привидение. Знают, что он есть, но почему-то особо не замечают. Возможно, потому что он мягкий и добрый. А с нами надо построже. Так говорит мама, которой говорила бабушка, и несколько женских поколений до.
Мне кажется, мы еврейская семья. Всë передаётся по материнской линии. И золотые коронки и напутствия. Коронки до сих пор лежат как приданое.
Санта Клеопатра, пусть Каринка первой выйдет замуж! Умоляю!
Мы все такие разные, но когда за одним столом – как одна большая спагеттина.
Улыбаюсь. Хочу спросить прямо про «родная или инет». Не вовремя. Единственное, что говорю:
– Мам, пап, я вас очень люблю!
Они любят это слышать. Улыбаются.
И только Карина корчит рожицу от моих слов. Ей всегда кажется, что я так подлизываюсь.
В дверь звонят.
Каринка вскакивает из-за стола и бежит открывать. Наверное, думает, что Никитос проявил вежливость и зашёл поздороваться.
– Да,
