для меня поездка откликнулась ноющей болью в моей не самой здоровой спине. В камере холод, доски жгут мои кости своей жесткостью, я третьи сутки не раздеваюсь, сплю одетый, тело просит чистоты. Один, жду сокамерника, тяготит одиночество и раздирают душу тягостные мысли. Сигарет нет. Всё плохо. Разбудило меня лязганье открывающейся двери. Это проверка.
– Встать! – с ходу начал орать краснолицый прапорщик, который в первый день меня принимал в ИВС.
– Почему не встаёте и отказались от еды? – офицер говорил со мной, не заходя в камеру.
Только сейчас я понял, что мою спину заклинило, и острая боль не даёт мне возможности встать с нар.
– У меня болит спина, встать не могу, – проговорил я, понимая, что доверия к моим словам у них не будет.
– Слышишь ты, кусок дерьма, вставай, пока тебя я за ноги не стащил на пол, – заорал прапорщик.
– Ты, мне завязывай играться, тебя жизни научат быстро, это тебе не дома, – не прекращал краснолицый.
– Пусть лежит, досмотри его так, – сказал офицер и ушёл.
Прапорщик рылся в моих вещах, постели, бурча как старая бабка, немного поубавив свой тон в мою сторону.
Я проспал завтрак, не услышал, может его не принесли?
Что делать со спиной, с этой болью в таких условиях я не знал. Дома, три дня минимум, уколы и мази. Чуть позже упражнения на профилакторе, который я приобрел много лет назад. Он меня спасал всегда. Но здесь? Две межпозвоночные грыжи и протрузия поясничного отдела позвоночника дали о себе знать в самый неподходящий момент. Я пытался встать, так как утренняя нужда толкала меня к этому.
Не получилось, больно, надо пытаться встать и расходиться, рассуждал я, пытаясь делать скручивающие упражнения на кровати.
Дверь снова открылась и мне сказали идти в кабинет.
– Кто там пришёл? – спросил я.
– Следователь ждёт, – ответил постовой.
Я понимал, что отлежаться мне не дадут, прилагая усилия в борьбе с болью, попытался встать.
– Помогите подняться, – просил я.
– Нельзя, сами, – ответил постовой.
Сбросив ноги на пол, пытаясь не показывать свою беспомощность, я начал подниматься. Всё что я делал, вызывало боль, ноги не слушались.
Как стыдно, мне надо было проявлять только силу и уверенность, а я так сдал, – думал я.
Опершись двумя руками на бёдра и получив, таким образом упор, давая минимальную нагрузку на спину, не сумев разогнуться, волоча и шаркая ногами, в полу скрюченном состоянии, я двинулся к крану, пытаясь умыть лицо. Не получилось, руки не смог оторвать от тела.
– Долго ждать, Мерцалов? – с новой яростью заголосил краснолицый.
– Руки за спину, я буду надевать наручники, – шумел без остановки он.
– Нет, только впереди, я не смогу так дойти до кабинета, – запротестовал
