сверху вниз на жалкое подобие человеческого существа перед собой. Девушка была похожа на животное, хромающее по обочине дороги. С ней и обращались как с животным – как со всеми заключенными здесь. Любой охранник, проявивший сочувствие и доброту, сам немедленно стал бы заключенным. Поэтому о сострадании не могло быть и речи. С тоталитарной точки зрения – идеальное устройство системы.
Он дал своим людям короткую команду, и те сорвали с нее остатки одежды. Он пнул ее под голый зад сверкающим носком ботинка.
Девушка еще плотней сжалась в комок, словно пыталась слиться со стеной. Надзиратель улыбнулся и подошел еще ближе. Присел на корточки.
Сказал на корейском:
– Кажется, у тебя водятся деньги.
Она повернулась к нему лицом; ее руки и ноги тряслись. Кое-как девушка сумела кивнуть.
– Ты заработала их, пока была в Китае?
Она снова кивнула.
– За то, что ложилась с китайским отребьем в постель?
– Да.
– У тебя есть еще деньги?
Она было затрясла головой, но вдруг остановилась.
– Я могу раздобыть больше, – сказала тихонько.
Мужчина удовлетворенно кивнул и посмотрел на охранников.
– Насколько больше? – спросил он.
– Намного, – ответила она. – Гораздо больше.
– Я хочу гораздо больше, – повторил он. – Когда?
– Мне надо связаться с волей.
– Сколько еще ты сможешь собрать?
– Десять тысяч вон.
Он улыбнулся и покачал головой:
– Недостаточно. И воны мне не нужны.
– Жэньминьби?[7]
– По-твоему, мне нужна китайская туалетная бумага?
– Тогда что? – спросила она в ужасе.
– Евро. Я хочу евро.
– Евро? – спросила она, снова затрясшись, поскольку в камере стоял ледяной холод, а она была голая. – Зачем евро здесь?
– Я хочу евро, сука, – отрезал надзиратель. – Не твое дело зачем.
– Сколько евро? – спросила девушка.
– Двадцать тысяч. Ровно.
Она в ужасе отшатнулась:
– Двадцать тысяч евро?
– Это моя цена.
– Но как я могу вам доверять?
– Не можешь, – сказал он с улыбкой. – А какой у тебя выбор? Шахта ждет. – Он сделал паузу. – В личном деле сказано, ты из Кэчхона, – сказал он.
Там находился Лагерь 14 – на другом берегу реки Тэдонган, неподалеку от Букчана.
Надзиратель продолжал.
– С заключенными там нянчатся. Хотя у нас есть зона для исправляющихся, а Кэчхон только для неисправимых, мы в Букчане не церемонимся. Отсюда ты живой не выйдешь. Только попробуй сбежать – тебя поймают, привяжут к столбу,
Т. е. юани.
