отца, крепко обнимавшие меня, дрогнули.
– Господь ничего не ответил, только продолжал смотреть на меня Своими необыкновенными печальными глазами. Потом лицо Его стало таять, как облако, а я проснулась и скорее побежала к тебе.
Отец молчит; я чувствую, что он волнуется. Он целует меня в макушку, спускает с колен и, не говоря ни слова, выходит из кабинета. Я бегу за ним, но он идет на половину матери.
Прижимаюсь в коридоре к стене и со страхом жду, что теперь будет. Тихо… Потом вижу, что горничная несет в мамин будуар ее любимый кофейный сервиз на две персоны. Это значит, что папа будет пить кофе у мамы. Помирились! Господи, слава Тебе!..
После этого случая ссоры между родителями возникали реже и быстро кончались примирением.
Обет
(80-е годы прошлого столетия)
Небольшой провинциальный город на берегу Донца. Тихие, широкие улицы, а на одной из них – просторный деревянный дом с зелеными ставнями.
Живет в нем небогатый чиновник Порфирий Васильевич с большой семьей и вдовым братом, известным всему городу протоиереем, отцом Александром. Вначале он священствовал в губернском городе, но по-еле смерти жены заскучал и переехал к брату. Это он и дом ему помог поставить, а без его помощи Порфирию Васильевичу своего дома вовек бы не видать. Да и как увидишь, если малых детей шесть человек, а он один добытчик?
Как-то летним вечером семья сидела под старой грушей и ужинала. Вдруг яркая вспышка света озарила сад.
– Горит где-то близко, – сказал Порфирий Васильевич и поспешил со старшим сыном на улицу.
Горело через дом. Все растерялись, не зная, что делать, за что хвататься. Первой опамятовалась жена Порфирия Васильевича и бросилась в детскую выносить младших детей из кроваток.
Их и, какие поценней, вещи отнесли к дальним соседям, а тем временем отец Александр вышел на середину двора и, торжественно подняв руки к небу, возгласил:
– Господи, сохрани от огня дом брата моего, а я даю обет поехать в Иерусалим на поклонение Твоему Святому Гробу!
Горело у соседей долго, но все-таки полдома отстояли, и к середине ночи на улице было уже все тихо и спокойно.
Отец Александр несколько дней оживленно толковал о поездке, даже железнодорожный справочник у городского головы взял, но потом разговоры прекратились, все забылось, и он никуда не уехал.
Прошло два года, и загорелось рядом с домом Порфирия Васильевича, только огромный сад отделял его от пожара. На этот раз отец Александр не давал никаких клятв, а, всклокоченный, осунувшийся, ходил по двору и, ударяя себя в грудь, шептал:
– За мой грех, за то, что обет не исполнил, сгорит братний дом.
Но дом не сгорел, хотя полыхало сильно, – сад спас. Опять возобновились разговоры о поездке в Иерусалим, был намечен маршрут, и опять отец Александр остался дома.
Минул год, и от молнии загорелся купеческий особняк напротив Порфирия Васильевича.
Пожар был
