и стрекот кузнечиков за окнами. До появления Птица Четвёртая не знала, что звуки могут настолько бередить нутро.
Сухие тонкие губы бережно коснулись корпуса. Первые ноты привычно выбили эм-эр в красную зону. Четвёртая нашарила на стене выключатель света и шлёпнула по нему ладонью. Комната погрязла во тьме. Где-то далеко, за стенами, мягко мерцали фонари. Небо – глубокое и холодное, мигало россыпями звёзд. Лихорадочные алые всполохи эм-эра стихли, перешли в ровную желтизну. Залившая комнату тьма густо перемешалась с льющимися из гармоники звуками. Глаза Птица мягко блестели в темноте. Глубокие, утягивающие.
Четвёртая с трудом оторвала взгляд от бледных пальцев, тонких и хрупких как птичьи кости. Зачарованные цыплята бездумно подсели ближе, прижались друг к другу боками. Эм-эры обоих были канареечными. В душе заскреблась зависть, заставив регистратор настороженно мигнуть. Если Омут, упившийся Птицевых травок, имел право не поддаваться чарам музыки, Бусинка обязана была вылететь в красную зону. Не вылетела. Сидела, щурилась, как сытая кошка, цеплялась за рукав Омута и оставалась жёлтой.
Четвёртая прикрыла глаза, успокаивая частящее сердце, и откинула голову на спинку дивана. О непрошибаемом юном поколении она подумает в другой раз.
Мирную атмосферу нарушил хлопок дверной ручки о стену.
– Это что за интимная обстановочка? – Коряга ворвалась в переговорную чёрным, бренчащим брошками ураганом. Хлопнула локтем по выключателю, зажигая свет, скинула на пол у порога ворох хозяйственных мелочей, полные руки которых притащила из недр барака.
Омут и Бусинка отскочили друг от друга как ошпаренные. Бусинка заалела щеками, Омут осоловело захлопал ресницами.
Из коридора послышался неясный, похожий на проглоченное рычание звук. Четвёртая приподнялась, выглядывая из-за спинки дивана. Бес стоял в дверях, сжимая в кулаке лямки пакета. Радужки его глаз выцвели почти до белизны. Экран эм-эра заалел.
Коряга, никогда не страдающая особой проницательностью, подцепила предводителя под локоть и потащила вглубь комнаты.
Они принесли на себе запах масла и пережженного сахара.
В пакете оказалась выпечка. Корявые, отбракованные поварихами, покрытые карамельной бронёй булки. Четвёртая, не дожидаясь приглашения нырнула в пакет и достала сразу две. Одну сунула в руки заторможенному Омуту. Тот до сих пор не осознал, как опасно балансирует на острие ножа.
Бес бросил на неё долгий взгляд. Ноздри его раздувались от едва сдерживаемого гнева.
– Забочусь о своих цыплятах, – одними губами произнесла Четвёртая и Бес, наконец, потупился.
– Откуда добыча? – Птиц покрутил булку перед глазами, ковырнул крепким, не очень чистым ногтем и склонил голову набок, безошибочно глядя на Корягу.
– Мои цыплята паслись у столовки, – та раздулась от гордости, словно лично подсказала мальчишкам помелькать перед глазами сердобольных поварих.
– А ты пришла и отобрала
