Вздохнула девушка и быстрее пошла по тропинке.«Так и есть, злой дух. Хорошо, что не обернулась», – думает про себя.
В это время лес потемнел, как будто перед грозой. Только что светило ласковое солнышко, пробиваясь сквозь зелёную листву, отбрасывая сверкающие блики на тропинку, и вдруг спряталось. Густой мрак начал выползать из-за кустов, окутывать Милушу со всех сторон, тянуться к ней чёрными тенями.
Пуще прежнего заколотилось сердечко девушки. И раньше страшно было, да стало ещё страшнее. Уж не раз пожалела она, что связалась с ведьмой. Понимает: что это не всё, на этом дело не кончится. Пока не выберется из лесу, успеет и не такое увидеть, так что на всю жизнь запомнится.
А тут новые мысли в голову полезли. Жаль Милуше своего суженого привораживать.
«А ну как со мной что случится? Умрёт ведь от тоски, соколик ясный! Могу ли я так поступить с ним? Смею ли распорядиться так жестоко его судьбою?» – тревожится девица.
Попыталась вызвать образ Галки, да не помогает. Страшно такую обузу на душу принять, против воли присушить к себе любимого. Захотелось ей вернуть ведьме заговорённый мёд, да так сильно, до дрожи. Чуть было не повернула обратно, да вовремя вспомнила про наказ.
– Что ж ты такая квашня-то! Уж сделала приворот, так сделала! Ступай домой! А то уведут из-под носа жениха! – проговорила она вслух, желая приободрить себя.
Да только слова её имели обратное действие. Голос её, резкий и срывающийся от напряжения, прозвучал, как воронье карканье. Эхом откликнулись слова в безмолвном, потемневшем лесу, и разнеслись по округе, разрезая звенящую тишину.
– Уведут жениха… жениха… жениха… – затихая, вторит эхо.
Вздрогнула девушка и припустилась бежать к деревне со всех ног. Несётся, по сторонам не глядит да чудится ей, что из чащобы на неё смотрят большие, светящиеся глаза. Как будто невидимые звери или сказочные чудовища затаились в зарослях, спрятались во мраке и с жадностью наблюдают за ней, готовясь наброситься и растерзать на части. И так много сверкающих глаз вокруг, что и не сосчитать.
А сзади тишину нарушило звериное рычание. Громкое, протяжное, то ли медведь голос подаёт, то ли ещё кто похуже. Не оглядывается Милуша, спешит дальше на негнущихся ногах.
Вдруг лай собачий послышался, да такой громкий, злой, как будто свора собак бежит за девушкой по лесной тропинке, готовясь напасть, разорвать на мелкие кусочки. А тьма сгущается, обволакивает, делаясь всё чернее и зловоннее, как будто не лес вокруг, а стоячее болото.
Ледяной пот струится по спине у девушки, сердце громыхает в груди, а горло сжалось в спазме так, что и не закричать, не позвать на помощь. Но, памятуя наказ ведьмы, Милуша всё равно не глядит назад, бежит и бежит вперёд, подгоняемая всеобъемлющим ужасом.
Вот и опушка показалась, а за ней и до деревни рукой подать. Приободрилась девушка, из последних сил бросилась вперёд, мечтая поскорее выбраться из леса. Там впереди тьма расступилась, и небо светилось ласковым солнышком.
Уже
