с мамой уже ждут нас в машине.
– Пап, мы сами дойдем. – Говорю, бросая взгляд на американца. – Джастин хочет прогуляться.
Тот в подтверждение моих слов отчаянно кивает.
– Правильно. – Соглашается отец. – Пусть посмотрит достопримечательности.
– Хорошего дня! – Желает мама.
И они, помахав на прощание рукой, отъезжают от дома.
Надо признаться, без них мне как-то неловко в обществе Джастина. После вчерашнего разговора он кажется более расслабленным, будто решил открыться мне, довериться или что-то вроде того. А, может, у него просто нет выхода, и нет никого, кто был бы рядом, мог помочь ему освоиться на новом месте и хоть как-то пережить предстоящие несколько месяцев.
Указываю направление, и мы начинаем движение в сторону университета. Я – по бордюру, он – рядом, слева, спрятав руки в карманы и задумчиво водя глазами по каждому из стоящих в ряд домов. Идет, стараясь пнуть носком кроссовка каждый попадающийся по пути опавший с дерева листочек – ну, точно мальчишка!
– Ты поговорила со своим бойфрендом? – Спрашивает он, наконец, после недолгого молчания.
Моя жизнерадостность моментально улетучивается. Кажется, что серые тучи, проплывающие над городом, улеглись мне на плечи и давят, давят.
– Нет. – Отвечаю ему по-русски.
За завтраком мы договорились о том, что таким образом будем пополнять его словарный запас. Пусть привыкает.
– Нет. – Категорично и жестко повторяет он. Его все еще беспокоит, что наш язык звучит достаточно твердо и строго. Затем добавляет: – Да, я бы на его месте вообще с ума сошел. Такой красавчик, атлетически сложенный, подтянутый, в одних трусах и врывается в комнату к его девушке.
Джастин говорит это на полном серьезе, поэтому мне приходится вытянуть шею, чтобы убедиться – он улыбается. И я тоже расплываюсь в улыбке. Иногда его шутки выглядят излишне самоуверенными и даже пошлыми, но я ценю попытки поднять мне настроение.
– Все образуется, – отвечаю, пытаясь успокоить в первую очередь саму себя.
Вдыхаю ярко раскрашенный и увядающий запах осени, и мне почему-то жутко хочется узнать, каково это – идти и держать этого парня за руку. Я уже знаю, что его ладони большие и горячие, а еще мне теперь известно, каким он может быть – уютным, спокойным, рассудительным, когда никто не видит и не лезет ему в душу.
Реннер – настоящий раздолбай, да, но уверена, что это просто маска. Потому что мне удалось вчера случайно заглянуть под ее завесу и увидеть там настоящего Джастина.
– Зоя, а что такое «[zay-ka]»? – Парень поворачивается, и его взгляд цепляется за меня тысячами маленьких невидимых крючков так, что невозможно становится отвернуться. Смотрю в его глаза и чувствую, что теряю себя.
– Это… – Задумываюсь, и тут же чуть не падаю с бортика. Не стоит забывать о безопасности, пока строишь глаза парням. Восстанавливаю равновесие и замечаю, что лицо Джастина уже совсем близко – всего в нескольких сантиметрах от моего. Он бросился, чтобы подхватить меня. – Это… – Смущенно улыбнувшись,
