Нина работала заведующей клубом в Петровском, и была подругой Елизаветы Никифоровны, матери Марии Кондратьевны. И это она отвозила тётку Антониду на телеге домой, когда та совсем не могла на ноги вставать, после того, как Веру с того света вытащила. Вот по пути Антонида бабушке и сказала, что руку надо сжечь. Антонида всё время с Верой возилась, не до этой руки ей тогда было, только на обратной дороге о ней и вспомнила.
– А что, ваша бабушка не сожгла тогда её сразу, как только Антониду отвезла? – Спросила я.
– После похорон Веры, Елизавета Никифоровна тяжело заболела, кашлять начала, она месяца два в больнице лежала, потом ей инвалидность дали, моя бабушка и не пыталась с ней об этом заговаривать. А бабка Татьяна у них совсем ничего не слышала, с ней бесполезно говорить было, и она не знала, куда руку Елизавета Никифоровна спрятала. Мария Кондратьевна, та вообще ничего об этой руке даже слышать не хотела. Вот так и вышло, что рука эта только несколько дней назад нашлась, когда сеновал разломали. Я уже сказала Наташе, что заберу и сожгу руку, как и наказывала сделать тётка Антонида.
– А откуда вы знаете, из чего эта рука сделана? – Продолжала допытываться я.
– А это моя бабушка так сказала, может это ей тоже тётка Антонида рассказала. Пойду, сразу же сожгу её, от греха подальше.
Она подхватила мешок и вышла из двора. Мы с Сакатовым посмотрели друг на друга.
– Так она нам пообещала, что новую руку кто-то сделает? Или нет? – Спросил Сакатов.
– Вроде, пообещала. – Неуверенно ответила я.
– Знаешь, звучит логично всё, что она нам сказала. – Сакатов задумался – Я имею в виду новую руку. Вот и Анна мне тоже говорила, что энергетика у кладбищенских деревьев особенная. Видимо, все эти людские страдания делают их непохожими на их лесных братьев. Пошли, Оля, хоть до речки прогуляемся, посмотрим на воду, говорят, это успокаивает.
Мы с ним прошлись до конца улицы, вышли на высокий берег, зашли на деревянный, чуть покачивающийся при каждом нашем шаге, мостик, и залюбовались неспешным и спокойным потоком реки Уфы. Солнце играло на её зеленоватых волнах, было видно песчаное дно, с редкими кустиками водорослей, между которыми резвились стайки мелких рыбёшек. Да, вода успокаивает. Я сначала смотрела на игривых рыбок, потом просто закрыла глаза, подставив лицо тёплому солнышку.
– Оля, знаешь, тебе придётся проводить одной этот ритуал. – Рядом раздался виноватый голос Сакатова – Ночью.
– Тебе только что пришло это озарение? – Не открывая глаз, спросила я. Вот умеет же он одной фразой прервать тихое счастье!
– Нет, Аня сказала, ещё вчера. – Он вздохнул – Но ты не волнуйся, я на самом минимальном расстоянии буду от тебя, на котором можно будет мне находиться.
– А какое расстояние самое минимальное? Расстояние выстрела? Ладно, потом об этом поговорим. – Миролюбиво сказала я, всё-таки деревенский пейзаж благотворно на нас действует – Пошли, на бережке посидим, а то я усну и свалюсь в воду.
В такие спокойные минуты
