муж сердито буркнул: «Хорош, однако, повод требовать подарка. Подумаешь, велика радость – девочка». Работница была немного шокирована. Но, на самом деле, он, конечно, пошутил. Просто тут так принято говорить. К тому же наш первый ребенок – мальчик и он был рад девочке, даже ждал её. Позже он отнес ей ящик отборнейших персиков, и все остались довольны».
К. ждал третьего ребенка после двух первых девочек. Ждал мальчика. Но когда родилась третья дочь, вернул в магазин купленный в подарок жене дорогой «импортный» сервиз и бриллиантовое украшение (в советские времена тотального дефицита эти товары приобретались с большим трудом «из-под полы», по знакомству). Кроме того, долго не хотел забирать «не оправдавшую надежды» жену из больницы. И люди, включая женщин, относились к такому поведению с пониманием и сочувствием.
Вот серия других случаев, когда окружающие пытались задавать это поведение, ожидали его, вопреки представлениям самого человека: «У меня было уже две дочери, когда мы с женой решили иметь третьего ребенка. Конечно, мы оба надеялись, что это будет сын, продолжатель фамилии, ну и, кроме того, я мечтал воспитать футболиста. И вот 1973 год, жена рожает, я жду в больнице. Слышу стоны жены, потом плач ребенка, вроде бы разрешилась, но никто [из медперсонала] не выходит ко мне, ну, чтоб сказать, кто у меня родился. Я страшно испугался, боялся, что жена плоха, а, может, умерла? Стучу в двери – никого. Тогда я врываюсь в родильную комнату, чтоб самому убедиться, что там с ними. Оказалось, что акушерка побоялась выходить ко мне с вестью о рождении третьей дочери. Роды принимали три женщины, все они были в комнате и, застыв, смотрели на меня, ожидая, не знаю, какой реакции. Я достал деньги и роздал всем по 25 рублей. И я действительно был счастлив, родился ребенок, живой-здоровый, грех жаловаться на судьбу. Она теперь вон какая красавица, писаная».
В другом случае персонал больницы проявил свои культурные стереотипы более открыто: «Когда у нас родилась пятая дочь, медсестра позвонила и с ужасом сообщила мужу: «у вас родилась дочь, но не расстраивайтесь, в крайнем случае, отдадите ребенка бездетным». Муж рассердился. Взял заранее приготовленное шампанское, конфеты, пришел за мной. И все вокруг пораскрывали рты, когда он по истечении сорока дней закатил кеф (пиршество) на 600 человек. Зарезал скотину – баранов, корову. Вот такой был великодушный человек». Асмик: «Когда мама родила девочек-двойняшек (пятая и шестая по счету девочки), моя старшая сестра прибежала с больницы и оцепенело сообщила отцу об этом. Отец рассмеялся и проговорил: «вот молодец, жена, не сделала мой дом двухродным (tonys ērku c’∂łane č’i šinal’). Люди до сих пор об этом случае вспоминают».
Идеологическая ангажированность карабахского диалекта в сторону андроцентричности явно проступает и в столь значимом и знаковом явлении как имянаречение. Здесь также выявляются интересные моменты гендерной иерархизации. Давать ребенку имя в былые времена было неизменным правом мужа и его родственников (сейчас это правило все чаще нарушается).
«Все наименования, –
