из города. Хорошие они у нас… А плохим тут и не ужиться – работа тяжелая. Зимой особенно трудно, тогда неделями машины не могут пробиться на рудник. Ты бери гранат, угощайся. Вот этот, который побольше.
Алексей взял гранат, разломил его на две части, на стол посыпались крупные розовые зерна.
Расскажи о себе – попросила тетя Дуся, усаживаясь напротив.
– Началась война, папа уехал на фронт и каждый день стали бомбить немцы. Через месяц мамин завод эвакуировался. Мы написали бабушке письмо, что скоро приедем. Но выехать не смогли: в воскресенье мама пошла на рынок за молоком, а когда она возвращалась, началась бомбежка, не успела мама завернуть на нашу улицу, как где-то рядом упала бомба. Маму осколком ранило. Когда я прибежал, она еще была жива, увидела меня, заплакала.
– На, – говорит, – я сливок тебе взяла.
Отдала мне бутылку и умерла. А на другой день я получил письмо от папы, он писал, что находится в госпитале и что скоро приедет.
Я его два месяца ждал, а он так и не приехал, за мной два раза приходили – увезти меня хотели, но я спрятался.
– У кого же ты жил там?
– А меня бабушка к себе взяла, соседка наша. Я ей дрова рубил, воду носил и за мукой на рынок бегал. Только она очень боялась, что я тоже под бомбежку могу попасть, а бомбили нас часто, особенно, когда наши отступали. Потом сразу стало тихо и всю ночь было тихо, а утром, когда я вышел, – на улице никого, и дым черный над городом стелется. Только я до поворота дошел – слышу грохот, а это оказывается старик вот с такой бородой, пианино черное на телеге везет, везет, а сам оглядывается.
К обеду появились немцы на мотоциклах, с автоматами. Один подъехал ко мне и спрашивает:
– Где есть пекарня?
Пекарня была рядом с нами, через три двора, а я им показал совсем в другую сторону.
Потом появились машины с солдатами, а вечером на площади немцы повесили пятерых и каждому на грудь фанерку нацепили с надписью «коммунист».
В небе погасли последние звезды, а Алексей все рассказывал и рассказывал…
В шесть утра пришел сменщик.
– Мальчишка-то чей? – спросил он у тети Дуси, вваливаясь в дежурку.
– Тихо ты, не видишь, спит? – остановила его тетя Дуся. – Отца ищет, из детского дома, говорит, сбежал.
– И что ты с ним теперь будешь делать?
– Возьму к себе, если пойдет, уж больно хорош парень.
Сменщик сел за стол, расписался в журнале о приеме вахты, еще раз внимательно посмотрел на спящего Алексея и громко захлопнул журнал.
– А тебе всегда больше всех надо!
– Ну-ка, поднимайся! Вставай, вставай, так же все на свете проспать можно! Поднимайся, а то пельмени остынут. На полотенце – и бегом на речку, одна нога тут, другая там. Пока я на стол накрою, чтобы ты был уже готов.
Алексей выбежал во двор и крепко зажмурил глаза: жаркое майское солнце стояло высоко над горами.
«Вот это я поспал, – подумал Алексей, –
