style="font-size:15px;"> – Нет, дурак, ты ничего не понял. Андрей сейчас на работе в ночную смену, но его дружки наверняка уже давно приметили тебя и если ты пойдешь, поверь мне, тебе несдобровать.
– Я тебя люблю, а остальное… – я пожал плечами, – пошли, показывай дорогу.
Галя стояла и молча смотрела мне в глаза, пытаясь понять, кто я – просто дурак, или правда влюбился в нее? В свои шестнадцать лет она еще никого не любила, и никто не любил ее по-настоящему, Андрей не в счет, для него она красивая девушка рядом, чтобы все видели и завидовали, а любви здесь не было и нет. А этот в первый вечер дважды признался, и причем дважды это прозвучало, как нечто само собой разумеющееся и при этом он ведет себя так, как будто уверен, что и я его люблю.
– Ну что ж, будь по-твоему идем, но смотри, мне не нужен грех на душу, так, что возле трансформаторной будки, расстанемся, дальше я пойду с девочками домой, а ты пойдешь в свое общежитие, или куда там еще..
«О, и это она знает» – я невольно улыбнулся.
– Ладно! Только в следующий раз я провожу тебя до самого дома, а этот следующий раз пусть будет завтра.
Я с надеждой посмотрел в глаза Гале.
Жалость к парню защемила в сердце девушки. «Жаль, если следующего раза не будет» – неожиданно подумала она и не обращая внимание на парня, направилась в сторону своего дома. Шли мы недолго, не торопясь, и молчали. Возле трансформаторной подстанции остановились и я, глядя в лицо девушке спросил:
– А завтра, где и в котором часу тебя ждать?
– Завтра? – и после короткой паузы решительно добавила: – Если у тебя не отобьют желание, после работы я буду проходить мимо клуба, это где-то в начале шестого, если захочешь увидеть, приходи, но знай, специально ждать тебя я не буду.
Наступило завтра. В начале шестого Галя была возле клуба, но Степан не пришел. Галя прошла мимо клуба медленным шагом и направилась к себе домой.
«Вот и все!» печально подумала девушка. – Припугнули и он струсил, а вроде парень ничего, но, видать, не судьба.
***
Я потомственный горняк. Мой отец был шахтером, как дед и прадед. У меня еще был старший брат, но он погиб в аварии на шахте, когда я еще был маленьким. Сейчас из нашей династии в живых остался только я, у меня нет сыновей и уже не будет, так что на мне династия и закончится, о чем я нисколько не жалею. Шахтером я не хотел быть никогда, ни в детстве, когда мой отец изо дня в день прихватив приготовленный мамой «тормозок», уходил на шахту, а мама ждала его, напряженно прислушиваясь, не гудит ли сирена – вестник аварии. Эта тревога невольно передалась и мне в самое сердце и поселилась там на всю жизнь. Я много раз слышал этот чудовищный, тревожный вой, по нему жители нашего поселка, а особенно те, у кого родные и близкие в это время находились под землей, со всех сторон быстрым шагом, а некоторые бегом устремлялись на шахту, чтобы узнать о случившемся. Хорошо, если авария обходилась без жертв, а если нет – женский плач-крик до сих пор звучит во мне при воспоминаниях. Однажды этим плачем-криком кричала мама, мой брат вместе с пятью шахтерами находился под
