дико хочу пить. Солнце дубасит по затылку раскаленным кулаком, бейсболка уже не спасает, окучиваю росток за ростком, тороплюсь, попутно срубая то фасоль, то тыквы, потому что там, где заканчивается первый ряд, на другом конце поля есть несколько скважин. Я вволю напиваюсь, сбавляю на втором ряду темп и уже неспешно стараюсь не превратиться в шимпанзе. А на третьем снова ускоренно машу мотыгой – опять водопой. И в итоге самым последним добиваю четвертую полосу. Я всегда так делаю. Те, кто не любит ждать, помогают мне. Я бы тоже помогал, конечно помогал бы! Но только последним полевую возню всегда завершаю я. И тот самый момент, когда вижу согнутые спины товарищей, я лучше всех понимаю и полностью разделяю теорию Дарвина. Я – Боб, пусть и кукурузный, но человек, а не какой-то красножопый павиан.
В ангаре нахожу заранее припрятанные лоферы. Я всегда ставлю их в самый дальний угол и накрываю перевернутым ящиком, не кидаю где попало. Один раз я уже ходил в чужих, влажных и вонючих лоферах, потому что кто-то схватил и напялил первые подошедшие по размеру, а именно мои – сухие, чистые и, главное, без запаха гниющих ногтей. Теперь я поступаю так, чтобы моя обувь не попадала в чужое поле зрения. Хотя совсем не боюсь грибка, подумаешь, ножной мицелий. После всех стимуляторов и корректоров, которые принимаю ежедневно, вряд ли на мне может зародиться хоть какая-то форма жизни. Просто я желаю носить персональные лоферы и только их. Кстати, ботинки тоже прячу под ящик и не вижу в этом ничего плохого, в Инструкции о правилах хранения общей обуви молчок.
Не мое сознание, но моя поясница хочет полежать на чем-нибудь мягком и начинает ныть только при мысли о гимнастическом зале. Куда больше бы сейчас подошла рефлексия на белом песке у кромки океана, даже не пришлось бы прилагать больших усилий, чтобы почувствовать гармонию и единение с природой. Хотя слияние с окружающей средой я чувствую уже в автобусе, везущем обратно в город. В транспорте назло Дарвину воняет потными обезьянами.
Гимнастикой мы занимаемся в Спортариуме в центре города. Пятиэтажное здание в форме пирамиды с зеркальным фасадом полное тренажеров и спортивных забав, с большим бассейном, в который категорически нельзя писать.
В гимнастическом зале я более всего тяготею к снаряду «скамейка», она стоит вдоль стены, приглашая передохнуть особо уставших укротителей «коня» и «козла». Но сидеть долго не разрешено. В Инструкции написано «оптимальное соотношение времени тренировки к отдыху 1:3», увы, не в пользу скамейки. Корректоры делают меня намного лучше, чем я есть на самом деле, поэтому отдыхаю всего пару минут и после обреченно вешу на кольцах. А потом высекаю искры из глаз, ударившись копчиком то ли о конскую голову, то ли конскую задницу – ни морды, ни хвоста ведь у спортивной твари нет.
Лучше всего я дружу с перекладиной: сначала подтягиваюсь – в Инструкции написано «минимум 10 раз», вот я и выполняю ровно десяток упражнений, а потом закидываю ноги наверх и отпускаю руки. Я называю это ножным
