в Герберу…
На улице было светло, словно в середине дня, хотя уже наступил вечер. Тётя Эгины со скучающим видом копалась на клумбе. Возле сарайки лежала её рыжая собака, посаженная на цепь. Тётя говорила, что собака очень лютая, но та ни разу не гавкнула и даже завиляла гостьям хвостом.
– Привет! – заговорила с прибывшими хозяйка дома, словно только вчера с ними виделась. Мама завела с ней разговор. Эгина сказала пару фраз, но тётя её проигнорировала, продолжая беседовать только с сестрой. Эгина замолчала и огляделась. Двор был светлый просторный и прибранный, но радостней от этого не становилось. Эгину потянуло на слёзы, но она сдержалась: «Не сейчас, не на людях, успеешь. Это скоро пройдёт. Привыкнешь и пройдёт».
Хозяйка предложила гостьям пройти в дом. Эгину порадовала, что внутри тот мало чем отличался от городской квартиры, и самое главное – в нём имелся водопровод и тёплый удобный туалет. Парой проблем меньше.
– Почти, и привыкать не надо, – обрадовалась Эгина. Десять лет назад таких удобств в доме тёти не было. Приведя себя в порядок с дороги, гостьи и хозяйка расположились на кухне. Хозяйка предложила чай с печеньем, а мама принялась рассказывать о том, что происходило в городе. Главным образом говорили о папаше Эгины.
– Вина ему мало, ещё и какие-то заграничные вонючки приволок, представляешь? – возмущалась мама. Тётя не удивилась: «Так он давно их нюхает. Ароматерапия». Гостьи же думали, что он бросил это занятие, сразу же, как ему велели унести пахучки из дома, о чём и сказали хозяйке.
– Да с чего? С тех пор, как печку сложили, так и нюхает, – поведала та, – Как ни придёт ко мне за бутылкой, так постоянно от него несёт непонятно чем.
У тёти всегда водилась бутылка спиртного в доме. Она объясняла это тем, что у неё напряжённая работа, и ей нужно успокаивать нервы.
– Сама-то пей, если хочешь, но ему-то зачем наливать? – тихо возмутилась мама. Эгина же молчала, потому что тётя отчего-то не воспринимала её слова и постоянно перебивала, словно и не слышит вовсе.
– А мне что? Не мой, – без капли смущения, открыто показала своё пренебрежительное отношение к сестре тётя. Это поразило гостий. Мама всегда хорошо отзывалась о сестре, называя её самой надёжной из всей родни. В безденежные времена мамка помогала сестре вещами, а та ей – продуктами, и казалось, что они будут поддерживать друг друга всегда. Тётя смотрела на гостий так, словно не сказала ничего особенного, и беседа продолжилась. Мама высказала предположение о том, что их травили, но хозяйка дома с ней не согласилась.
– А как же нет? Мы пару дней воду из чайника не пили, я калачи только ела, а она сосиски – не подсыплешь, не подольёшь. Теперь вот уже хлеб ваш ем и наестся не могу, а ведь от любой еды желудок болел. Эгину тошнить перестало. Печенюшки вон, смотри, как глотает, – обратила её внимание на изменения мама.
– Мам, – осекла её дочка, боясь, что она их сглазит, – Надо ещё понаблюдать, у меня же приступы раз в два-три дня повторялись.
Мамка
