выходили три двери, и двух расположенных под углом друг к другу комнат, которые – когда мы попали туда – освещались маленькими старинными светильниками. Меблированы комнаты были в самом изысканном романтическом вкусе: казалось, и здесь тоже никто и никогда не отваживался изменить расстановку предметов, и здесь тоже хранили верность тому чувству пространства, каким обладали наши предки. Всюду стояли цветы – совсем свежие, дорогие. Еще я увидал пианино и картины, много картин – очень хороших, среди которых обнаружил одного средних размеров Делакруа, рисунки Домье и пару этюдов Мане. Были также книги, но на них я взглянуть не успел, потому что во второй комнате на ковре, между софой и пианино, лежал Дон Хуан – неподвижный, в залитой кровью рубашке. Я бросился к нему, встал на колени и начал проверять пульс.
– Он жив.
– Еще бы!
– Но ведь надо позвать врача! Быстрее! Поторопитесь же!
– Да, врача позвать надо, но вот торопиться нам некуда. В подобных случаях помощь моему хозяину оказывает доктор Паскали, итальянец с отвратительной репутацией, но… он согласен не ставить в известность полицию. – Лепорелло аккуратно опустился на колени и расстегнул на Дон Хуане рубашку. – Кажется, пуля задела сердце.
– Не говорите глупостей. Он умер бы на месте.
Лепорелло промолчал. Весьма небрежно перевернул тело хозяина и осмотрел спину:
– Вот выходное отверстие. Так-то лучше!
Дон Хуан остался лежать на полу лицом вниз, широко раскинув руки и ноги.
– Пистолеты – удобное изобретение, – продолжал Лепорелло. – Раньше обманутая женщина стояла перед неприятной необходимостью вонзить в обманщика кинжал, а это, согласитесь, дело не совсем женское. Или использовать яд, что неэстетично и мучительно. Или просить защиты у отца, брата, мужа, чтобы они отомстили за нее. Иными словами, все безумно усложнялось, да и выглядело чересчур театрально. Теперь задача, как вы сами видите, упростилась: маленькая дырочка в груди, еще одна в спине, и лужа крови. Короче, о том, что здесь случилось, стихов не сложишь.
– Откуда вам знать, что здесь случилось?
– Ах, откуда мне знать? Соня скупа, конечно, на откровения, болтливой ее никак не назовешь. Но уж очень рассеянна. Смотрите. – Он сунул руку под софу и достал пистолет. – Вот! Тридцать пятый калибр, бельгийского производства. Наверняка на нем остались отпечатки пальцев. Если я сейчас вызову полицию, не пройдет и часа, как Соня будет арестована.
– Почему же вы этого не делаете?
– Потому что Соня права. Да, и не смотрите на меня так! Она права. У них у всех достаточно оснований, чтобы желать смерти моему хозяину. Вот уже триста лет я наблюдаю за женщинами, которые вполне сознательно совершают одно и то же – или нечто подобное.
– Вы позволите наконец и мне сказать несколько слов?
– Ну как же, как же! Я просто жажду услышать ваше мнение. Но не стойте на коленях. Мы можем
