Минцзэ тоже владела светилом. В ней текла необычайная сила. И никто не посмел бы назвать её «придворным солнцем». Ведь она была владычицей, а не чьей-то подопечной. – Бьерн пожал плечами. – Тогда как тебя, лишив каких-то важных воспоминаний о былом, посадили на своего рода цепь, будто пса. Теперь ты понимаешь, почему Баиюл привёл тебя сюда? Он, как отец всего сущего, тоже хотел бы знать правду, в том числе и о гибели солнцеликой. А кроется она, несомненно, в тебе.
– И как, скажи на милость, это сделать, если я и сам в абсолютном неведении?
Бьерн улыбнулся.
– Есть у нас способ.
– И я нужен лишь для этого?
Бьерн не успел ответить на вопрос. В трапезный зал вновь вошёл Баиюл. Шаг его был тяжёлым и резким. Он подавлял в себе злость, справляться с которой приходилось, как с самым настоящим противником. Та становилась вполне осязаемой и сковывала бога, крепко сжимая в тиски. Каждый раз бог прикладывал немало сил, чтобы избавить себя от её влияния.
Создатель сел на своё место и выдохнул.
– Я вижу, ты необычайно рад возвращению Доротеи, – усмехнулся Бьерн.
– Она нужна мне. И не только. Умбров Лес вот уже восемь лет находится без должного надзора. Пора ей вернуться к своим обязанностям. Люди страдают и своими силами не могут защищаться от чудовищ. Очевидно, что после Вечного Сумрака их развелось слишком много.
Баиюл, хоть и выудил из тарелки пару кусочков, всё равно почти ничего не съел. Казалось, он совсем не заинтересован в еде. Она была ему и не нужна: бог вполне мог прожить без пищи, но, как и для всего живого, для него всё ещё было важно брать откуда-то энергию. Тем более теперь, когда его душу лишили веры. Рукотворные отреклись от своего создателя, забрав почти всю его силу.
Лицо Всеотца выглядело осунувшимся, но он, несмотря на усталость, терпеливо ждал. Подставив кулак под щёку, мужчина сидел, уставившись в камин. Треск поленьев нарушал приятную тишину, и Аелии тоже захотелось вдруг спать.
Доротея вернулась в трапезный зал уже после ужина. Слуги убрали со стола к тому моменту, вероятно, выдохнув с облегчением. Она несла разрушения, даже того не желая, и битая посуда, осколки которой суетливые призраки собирали с пола, лишь подтверждали это.
Кошмарное создание вновь вошло в эти двери, но теперь на неё по крайней мере было не так страшно смотреть. Причёсанная и отмытая Доротея больше не дёргалась и ступала тихо, изящно, словно кошка. Вероятно, переизбыток яда уже вышел из её организма, и даже духа умбры от неё не исходило. Очевидно, организм Доротеи почти без проблем переваривал его без остатка. Иссиня-бледная кожа была тут и там покрыта давно затянувшимися шрамами – результат постоянных схваток с умбрами, что в страхе пытались дать ей отпор, чтобы избежать печальной участи.
– Явилась-таки, – сказал Баиюл.
Доротея села прямо напротив Аелии. От неё больше не тянуло кровью и землей. Теперь от создания приятно пахло цветочным мылом.
– Здравствуй, милая, – поздоровался
