без её внимания. Взгляд, ищущий помощи, упал на Бьерна, который лишь с неподдельным интересом наблюдал за старшим братом и… племянницей?
– Не буду! – воспротивилась Доротея, отвернувшись.
В душе поселилась надежда, что чудовище всё-таки не проявит к нему сомнительный интерес.
– Что происходит? Господин, чего вы хотите? – осмелился задать вопрос Аелия.
– Помолчи, – приказал бог.
Он строго смотрел на Доротею, стиснув зубы. На скулах заиграли желваки. Янтарные глаза вспыхнули недобрым светом.
– Что ты себе позволяешь? – прошипел он сквозь зубы, едва сдерживаясь. – Доротея, ты выжила из ума?
Вмешался Бьерн:
– Доротея, ладно тебе обижаться! Твой папуля просто был очень занят, и поэтому…
– Никакой я ей не папуля! – завопил Баиюл.– И нечего перед ней оправдываться! Плясать под твою дудку тут никто не станет, ты меня слышишь, соплячка?
Кулак снова громко опустился на гладкую поверхность стола. Казалось, ещё чуть-чуть, и он просто треснет, развалившись напополам от напора создателя.
Доротея совсем его не боялась. Если большая часть окружения внемлила Всеотцу, едва ли не заглядывая ему в рот, чтобы моментально ловить каждое слово, то она не просто с лёгкостью игнорировала его приказы, а к тому же ещё и перечила!
Даже Бьерн, являясь половиной сердца Баиюла, не смел лишний раз прекословить, но делал это вовсе не из страха, а из уважения и любви к старшему брату.
Аелия не понимал, какие всё-таки отношения связывали Доротею и Всеотца, но, казалось, она в действительности считала себя его дочерью. И в данный момент очень негодовала из-за того, что папа не пришёл вызволить её из подземного заточения раньше. Должно быть, провести в сырой холодной земле восемь лет – то ещё испытание.
– Вспомнил бы ты обо мне, не понадобись тебе мой дар? – она продолжала стоять на своём, до последнего подрывая авторитет бога.
– Где бы ты вообще была, если бы не я? – парировал он, всё сильнее злясь. – Смеешь ещё здесь сцены устраивать и требовать что-то!
Она ждала объяснений. А если не объяснений, то хотя бы одно тёплое слово. Не говорила прямо, но точно этого ждала, как благодати какой-то. А Баиюл либо не понимал её простого до безобразия желания, либо попросту не желал идти на поводу девичьих капризов.
И, поняв, что требовать ласки бесполезно, Доротея, вздохнув, сдалась. Пять глаз устремились на бога. В них он прочитал что-то, что заставило его отступить и не напирать на неё больше. Лицо Баиюла смягчилось, как и взгляд. Он всё ещё хмурил брови, но желания придушить бросающее дерзости создание уже не было.
Взяв себя в руки, Всеотец промолвил, сбавив тон:
– Не так часто я просил тебя о чём-то.
Просить он почти и не умел. Лишь приказывал.
– Но сейчас мне не помешает твоя помощь.
Доротея, помолчав секунду, кивнула, а потом медленно обернулась на Аелию. Волосы от её пристального
