пор перестал подчёркивать, что по-прежнему усиленно ищет какие-то следы предполагаемого шухера в умах и нравах. Сейчас он совсем не искал эти следы. Перестал. Они сами услужливо появлялись, словно их кто-то хворостиной подгонял сюда. Более того, столичное начальство полагало, что их эмиссар добился и каких-то конкретных результатов. Внешним признаком таких его успехов по мнению руководства явилось то, что следователь от регистрации симптоматики возможного социального потрясения наконец перешёл к активной диагностике сути происходящего. Кое-кто отмечал также, что Шахов даже внешне изменился – выглядел не таким дёрганым и нервным, а более спокойным и уверенным в своих действиях. Ощущалось, московская ищейка всё же выходит на след. На то и московская. Хотя пахла теперь в точности как местная кузька.
У сверхмудрого профессора, у старины Авка, с традиционным энтузиазмом трудившегося и в этот день, ни один его план пока не лопнул и похоже не собирался. Даже под аплодисменты. Профессор удовлетворённо попыхивал своей мальборой, расхаживал на пару с терпеливым учеником по самому краю Каменного Хаоса, у посольства преисподней, и немножко улыбался, важно и многозначительно, хотя его никто и не видел. Кроме того же Шахова. Однако как раз тут сыскного агента непонятной нумерации и ожидал небольшой конфуз. Потому что тут его самого собственный старый учитель, провинциальный философ, мыслящий позавчерашними категориями на современный лад, и принялся околачивать. Как грушу. Заодно околпачивать. Во всяком случае, не скрываясь, очень пытался это всё назревающее выведать по максимуму и своего навешать, чтобы скучно не было.
Вот так они и шли себе, учитель и ученик, премудрый кентавр и античный, как бы столичный следователь, трудолюбиво, с попеременным успехом пытая друг друга. Всё занимались своей хитроумной перипатетикой, высекали новые смыслы, но чаще конечно выдавливали. По-над кромкой обрыва. Где же всё это проделывать, как не там?! Да и пока совсем не свечерело. И дорожка впереди не принялась с наибольшей перспективой размываться. И не стало довольно неуютно на этой самой кромке. После чего оставалось по ней всего лишь несколько неверных шагов в сторону – и в отрыв в обрыв.
Там, где-то далеко внизу под ними, в стылой и сильно перепревшей вечности, прямо под клубящейся бесконечностью, безучастно молчали обросшие мхом земные глыбы. Мерцали отблески сильно плавившегося закатного света. Непонятно почему, но он и вправду вытекал отовсюду, словно из-под лопнувшей вагранки. Мудрый Авк, однако, и этому нисколько не удивлялся. Что также в свою очередь могло считаться довольно подозрительным на предмет ознаменования или предусматривания им чего-либо не слишком для человечества приятного. Прежде всего того, с какой стати этот старикан всё время здесь что-то вынюхивает, да ещё начальственно поучает. Кто допустил такое?!
Ненароком анонсированный «лямур пердю» господина Шахова с Нинон Пушкальской явно выдыхался. Это могло быть признаком фиктивности того самого
