и он… тогда вас в самом деле было чуть ли не полкласса, – с явной издевкой заметил кто-то из членов комитета.
На недоуменный взгляд Соболевой Пименов ответил:
– Ну, конечно! Кто в школе не знает, что ваш Михайловский нигде в единственном числе не бывает. Всюду со своей музой! Вот и получается он с музой, а Соболева с Данчуком!
Ревность, зависть к старосте десятого «А» ожесточали сердце секретаря комитета. Дима впервые посмотрел на девушку прямо и требовательно. Та с явным вызовом вскинула свою красивую темно-русую голову. В ее лучистых глазах вдруг погас свет.
«А уж это вас не касается!» – как бы сказала она.
«Ах так!» – тоже взглядом ответил Дима, и теперь уже весь во власти только своего комсомольского долга, продолжал:
– Подумали бы хоть о почетном звании своего класса! До чего докатились!..
Потом выступали другие члены комитета. И все так возмущались, будто в их классах никогда ничего похожего не случалось.
Решение комитета комсомола было строгим: лишить десятый «А» почетного звания имени Олега Кошевого и права заниматься в лучшей классной комнате.
Наутро десятые «А» и «Б» поменялись местами. Кое-кто предлагал не торопиться – почему бы эту процедуру не отложить до следующего дня или хотя бы до большой перемены. Куда спешить – не на пожар же… Но большинство настояло на немедленном перемещении.
Да, большего позора придумать было невозможно. Дело даже не в новом помещении – комната как комната. Унизительно то, что десятый «Б» по успеваемости был самым слабым из всех старших классов.
Сразу же после переселения, еще до звонка на урок, в классе установилась робкая настороженная тишина, лишь изредка нарушаемая подчеркнуто горестным
вздохом.
– Сима! – в один голос произнесло несколько учеников, услышав торопливо приближающийся цокот каблуков. В гулком коридоре они раздавались угрожающе-
зловеще.
– Что вы натворили! – с порога крикнула Козлова. Легкий шерстяной жакет, шелковый шарфик, светлые, неаккуратно прибранные волосы – все на ней трепетало, топорщилось.
Ученики, только что глубоко чувствовавшие свою вину и полные раскаянья, вдруг замкнулись и смотрели на негодующую учительницу холодно, непроницаемо,
даже с вызовом.
Десятиклассники не любили своего нового классного руководителя. Они знали Серафиму Матвеевну по прошлым годам. Она преподавала у них химию. Известно было им и то, что несколько лет Козловой не доверялось классное руководство. В этом году ей поручили десятый «А» как наиболее сильный, дружный и организованный. Туровой Марине Петровне, их бывшему классному руководителю и преподавателю русского языка и литературы, дали десятый «Б» – самый трудный.
Козлова, все эти годы недовольная своим особым положением, была рада, что к ней наконец вернулось доверие педагогического коллектива. На
