участок Масуд.
Когда мы вошли в комнату, то сразу увидели на столе мой чемодан. Он был не просто раскрыт, а безобразно выпотрошен. Все мои аккуратно сложенные вещи превратились в гору, похожую на мусор. Полицейский вначале обратился к Масуду, потом на очень плохом английском ко мне:
– Вы пытались провести семена неизвестных нам растений и старинную книгу с рукописью, которые запрещается привозить в нашу страну.
Масуд стал что-то эмоционально объяснять полицейскому. Тот строгим жестом велел ему остановиться.
– Мы не будем вас задерживать, однако вам нужно будет дать письменные показания. Все эти предметы будут изъяты у вас.
На отдельном небольшом столике лежала пачка с семенами цветов и… записная книжка Берты.
– Я хочу объяснить, можно?
– Я слушаю вас.
– Это не книга, это рецепты итальянских блюд. Моя бабушка их писала и хранила, эта записная книжка – память о ней.
Полицейский замешкался.
– Послушайте, мэм. Мы здесь не занимаемся исследованием книг и их предназначения. Она старая, что там написано, мне не интересно. Книга и семена будут изъяты у вас, и это не подлежит оспариванию.
Мы вышли из участка, я была подавлена и мне хотелось плакать. Берта… Как бы я ни старалась не показывать своего огорчения, Масуд понимал моё состояние. Он, конечно, не хотел, чтобы моё первое знакомство с его страной началось с конфуза. Масуд не раз описывал мне разные стороны Ирана, желая быть объективным и настраивая меня на реальность, в страхе, что для меня будет слишком сложно принять настолько чуждую мне культуру.
Перед отъездом я намеренно не читала отзывов побывавших в Иране туристов, не смотрела передачи об Иране, где она часто описывалась как чёрная дыра вселенной или наоборот, как страна с изобилием памятников культуры. Я не хотела, чтобы мои ощущения о стране складывались из чужих слов, чужого взгляда на мир, иных суждений. Я хотела шаг за шагом пройтись по земле, где жил мой любимый человек, объективно отмечая все её плюсы и минусы. Но, оказавшись в Иране, мне всё же было не легко осознать, что на одной планете могут существовать два настолько разных государства и что в современное время здесь действуют совершенно иные, подчас дикие на мой взгляд, порядки. Но это был мой выбор. В любви нет понятия компромисса. Поэтому я никогда не сказала бы – "вот, я сделала это ради тебя, любимый!". Я приехала в Иран прежде всего ради себя и ради жизни с человеком, без которого не представляла себя.
Первый шок постепенно рассеялся, и я стала привыкать к Тегерану. В этом важную роль сыграли люди, жители города, которые оказались очень приятными и дружелюбными. Отца у Масуда не было, его семья состояла из матери и младшего брата, которых он обожал. Через неделю после нашего приезда в Тегеран мать Масуда Санубар организовала специальный ужин, куда собрала близких и дальних родственников,
