локтя заставляет меня вскрикнуть. В метре подо мной – пол; падая, я готовлюсь к удару, когда мое лицо приближается к линолеуму…
– Медсестра! Он пытается встать с кровати!
На меня наваливаются зомби. Враг! Я бью кулаками и ногами и пытаюсь освободиться, но ничего не получается должным образом, сигналы, которые я посылаю своим рукам и ногам, где-то теряются и…
Я учуял своего отца раньше, чем увидел его – водка и Aramis[14], – и его тело остановило мое падение, моя голова уперлась в его грудь, его сильные руки заключили меня в редкие объятья, и он нежно забормотал над моей макушкой:
– Джоэл, Джоэл, Джоэл, – так скандируют футбольные фанаты, – мой сын, мой мальчик, мой Джоэл.
В тринадцать лет я уже был сильнее своего отца. Но теперь он держал меня без особых усилий, и шок от этого заставил весь оставшийся пыл иссякнуть.
Мое тело никогда меня не подводило. Всю мою жизнь оно повиновалось моим желаниям, делало меня быстрее и умнее, помогало мне соответствовать.
И теперь внезапно оно мне изменило.
5 января 2000 года
7. Керри
– У меня на лице зубная паста? Или в моих волосах помет чайки?
Тим оглядывает меня, пока мы пересекаем спортивную площадку.
– Ты прекрасно выглядишь.
– Тогда почему все так на меня пялятся?
Он никогда не был наблюдательным, но теперь торопливо озирается вокруг и кивает.
– Ты права. Как это… – я вижу, что он ищет точно подходящее слово, – …своеобразно.
Мы быстрее идем к общей комнате Sixth Form. Когда мы поднимаемся по ступенькам в передвижной вагончик, я чувствую запах сырости. Здесь нет ничего от «Общества мертвых поэтов». Я не хочу заходить внутрь. Большую часть последних четырех дней я провела в душной больнице, а снаружи воздух восхитительно острый, синева неба заставляет мои глаза слезиться после нескольких суток искусственного освещения.
Но один из учеников указывает на меня, так что, возможно, нам нужно спрятаться, прежде чем все пойдет точно так же, как в «Плетеном человеке».
Температура в общей комнате холоднее, чем снаружи, но, по крайней мере, мы одни. Я выливаю воду из чайника, который стоял там с тех пор, как мы расстались перед Рождеством, и смотрю, как бежевые хлопья известкового налета исчезают в сливном отверстии. Могла ли жесткая вода стать причиной, по которой у Джоэла отказало сердце?
Даже когда я не в больнице, я постоянно задаю себе подобные вопросы. Почему это случилось с ним, почему тогда, почему я была там? И главный вопрос: что, если я делала искусственное дыхание неправильно? Не потому ли Джоэла снедает ярость, которая возникла, едва он очнулся, что я не смогла обеспечить его мозг достаточным количеством кислорода?
– Они все еще там, – сообщает Тим.
Я поднимаю взгляд, насыпая серый кофейный порошок в две чашки. Когда
Одеколон (
