вздохнул милиционер, поняв, что ласково не получилось, и продолжил по-деловому: – Смотри: митинг запрещенный. Мы сейчас составим протокол, ты его подпишешь, и мы уедем. Вопросы?
Вихров сосредоточенно взглянул на представителя закона.
– Нет вопросов, я подпишу, что нужно. Только вы мне объясните: что подписать и, главное, почему? Я ведь не очень в курсе того, что здесь происходит. Говорят – митинг. Ну надо же! Я сорвался с больничного, приехал сюда прояснить ситуацию – что за митинг? Да еще, получается, несанкционированный! И, кстати, если он запрещенный – можно посмотреть бумагу, где об этом написано?
– Да есть у нас эта бумага… – капитан махнул рукой в сторону окна, видимо, указывая на местоположение отделения, и продолжил: – Не это сейчас главное.
– Если есть – очень хорошо. Покажете бумагу? – не унимался Вихров, почувствовав в собеседнике желание уйти от темы.
– В отделении она.
– Ну, так пошлите бойца, – Митя кинул взгляд в сторону сослуживцев капитана. – Пусть кто-нибудь принесет, мы не торопимся.
Такой инициативы капитан не ожидал, однако признать, что бумаги нет, означало посрамить мундир.
– Слушай, ну что мы будем бегать сейчас туда-сюда? Давай протокол составим, ты его подпишешь и… Хотя погоди. А кто же, если не ты, митинг-то организовал?
– Говорят, что Елизавета Генриховна Романова-Юсупова.
– Кто? Хм… Ясно. А можешь позвать сюда эту Генриховну?..
Вихров повернулся к Таранову:
– Саш…
Таранов уже набирал номер:
– Елизавета Генриховна, вы еще здесь? Да, спасибо… Вы знаете, мы тут в кабинете у Дмитрия Сергеевича, а с вами хотят побеседовать представители Министерства внутренних дел как с организатором митинга… Мы вам крайне признательны!
Елизавета Генриховна Романова-Юсупова
Напарники капитана присели на кожаный диван, а собеседник Вихрова продолжал стоять, как бы намекая, что дел тут осталось немного.
В кабинете становилось жарко, на лицах милиционеров проступил пот, но они не снимали бушлаты, а только стянули влажные ушанки, смяв их в руках и ожидая прихода нового действующего лица.
Возникла пауза, будто ведущий уже объявил программу, а исполнитель еще не вышел на сцену и публика сидит в тишине, покорно ожидая его появления. Складывалось ощущение, что сейчас, как это обычно бывает, кто-то начнет нетерпеливо аплодировать.
Первым не выдержал капитан. Хлопать он не стал, а вместо этого произнес в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Десять минут – и все. Просто закрыть надо этот вопрос. Чего тут, ерунда – пара тысяч штрафа…
Дверь открылась. Полностью закрывая проем, появилась норковая шуба в пол: в кабинет величественно вошла дама лет пятидесяти. Она сделала несколько шагов, и у всех присутствующих без исключения создалось впечатление, что она движется не по узкому пространству директорского
