style="font-size:15px;"> – А ты, Джулиан, давно должен был сдать реферат о тихоокеанском мусоровороте. Чтобы к вечеру работа лежала у меня в почтовом ящике.
– Есть, сэр. Но у нас же сегодня тренировка – разве нет?
– Разумеется. И что с того?
Когда Эллард ушёл, Джулиан поморщился:
– Чёрт, совсем забыл об этом реферате. Билли, поможешь? А то не уложусь в срок.
– Конечно. Как всегда, – Билли смерила его холодным взглядом голубых глаз. – Я только что написала в «Сандей пост» статью как раз на эту тему – если ты её немного переиначишь и подпортишь, Эллард, возможно, поверит, что это ты написал.
– Э, да. – Джулиан посмотрел на Кариму и скорчил гримасу.
Карима ободряюще ему улыбнулась:
– Тихоокеанский мусороворот? Это тоже шутка?
– Увы, нет, – покачала головой Билли. – Три миллиона тонн пластиковых отходов под влиянием морских течений с завихрениями крутятся каруселью между Калифорнией и Гавайскими островами – наверное, так будет до скончания времён. Плотный мусорный ковёр, по площади равный Центральной Европе. Наглядный пример того, что мы, люди, творим с морем.
Карима от удивления утратила дар речи. Леон тоже промолчал и встал, чтобы отнести тарелку.
– По крайней мере, у запрета на ныряние есть один плюс: ты в кои-то веки поучаствуешь в тренировке, – сказал ему Джулиан.
Карима вопросительно взглянула на Леона. Юный водолаз смутился:
– Вы же знаете, что я всегда в них участвую, когда позволяет время.
– Ладно, проехали, – сказала Билли. Когда Леон ушёл, она повернулась к Кариме: – Он совсем в другой лиге, не такой, как мы. Что касается моря – мало кто на борту способен чему-то его научить. А как он работает с Люси… Просто невероятно. Они будто интуитивно понимают друг друга. Вдвоём они нашли больше полезных ископаемых, чем мы все вместе.
– Я тоже обнаружил два новых вида животных, – похвастался Том, когда все поднялись и начали убирать со стола.
Карима уже была готова удивиться, но Джулиан со вздохом сказал:
– Это всё, конечно, хорошо, Том. Но на счету Леона, насколько я помню, их уже тридцать.
Люси ещё ничего не знала о запрете на ныряние. Леон встретился с ней у большого смотрового окна рядом с главным шлюзом – мимо него не часто кто-то проходил. Люси тут же элегантно подплыла к нему и приклеилась к стеклу несколькими десятками присосок. Брюхо у неё нежного бело-розового цвета. Леон увидел, что на некоторых присосках прозрачными слоями облезает старая кожа и уже появилась новая.
– Мне больше нельзя в море, – со смесью уныния и злости сообщил ей Леон. – Они беспокоятся из-за происшествия в каньоне.
Разочарование Люси пронизало его мысли, смешалось с его собственными чувствами и усилило их – Леон чуть не заплакал. В этом недостаток их тесного контакта, и Леон обрадовался, когда Люси сменила тему:
– Набил
