номера в гостиницах. Во втором классе, который также называют туристским, два или три пассажира размешаются в одной каюте, и стоимость проезда от Йокогамы до Марселя составляет чуть больше 150 000 иен. Но большинство не знает, что во Францию можно попасть и за 50 000 иен, если стать пассажиром четвертого класса в трюме корабля. Здесь, естественно, отсутствует какое бы то ни было обслуживание и пассажиры питаются самостоятельно. Ряды брезентовых коек устанавливают в трюме там, где место не заставлено грузами. Обычно здесь можно встретить полуголых китайских чернорабочих – они садятся в Сингапуре или Гонконге и отправляются в другие части света. Пассажиры здесь меняются постоянно: почти в каждом порту одни сходят на берег, а их места заполняются другими.
Такамори и Томоэ, конечно, не знали всего этого, когда очутились в вонючем чреве корабля.
– Такамори, что это за зловоние!
– Хотел бы я знать, откуда оно.
Хотя была еще середина дня, трюм был темный, и в нем стояла мертвая тишина. Висевшие здесь и там голые маленькие электрические лампочки мало что освещали во тьме. В углу под единственным иллюминатором стояло несколько парусиновых коек. На одной печально сидел очень высокий мужчина с вещевым мешком на коленях.
– Гастон Бонапарт? – крикнул Такамори издали.
Мужчина подскочил. Во весь рост он был огромен, как борец сумо.
– Oui… да, да, да, – ответил он.
У Томоэ перехватило дыхание.
– Конь!.. – Это слово невольно застряло у нее в горле.
Его силуэт четко вырисовывался в луче света из иллюминатора, и казалось, что мужчина дрожит от радости.
Он протянул руку Такамори. Его лицо было настолько загорелым, что человека вполне можно было принять за жителя Востока. И оно было очень длинным – действительно лошадиное! Да и не только лицо. И нос тоже был длинным, а когда, засмеявшись от радости, он открыл огромный рот, обнажив десны, сходство с конем только усилилось.
Несмотря на весь свой цинизм, Томоэ была молодая, романтично настроенная особа; втайне она создала для себя идеальный образ молодого француза, которому придется некоторое время прожить у них в доме. Какая малость, казалось бы: пусть этот потомок Наполеона если и не копия Шарля Бойе, то будет, по крайней мере, элегантным молодым человеком с довольно приятной внешностью, пусть он будет излучать мужской шарм. Но по всем пунктам Гастону можно было поставить только ноль.
Он имел лицо идиота, на котором не было даже следов интеллекта. Если и сравнивать его с кем-либо из иностранных кинозвезд, в голову могло прийти только лицо комика Фернанделя. Томоэ никак не могла найти в нем хоть что-нибудь, от чего ее сердце забилось бы учащенно.
– Это моя сестра, – представил ее Такамори, который, судя по всему, тоже пребывал в некотором шоке.
– Вы понимаете мой японский язык? – с видимым беспокойством спросил Гастон.
– Да, конечно, понимаем.
Гастон неуклюже
