знаю, что не первый. На моём борту вы во второй раз. Внешность у вас запоминающаяся. Вас зовут – Аргель… штототам. А! Нет. Арчибальд. Вас зовут – Арчибальд. Однажды забирал вас с буровой в Северном и как-то раз со Стамбульского порта.
Слегка опешив от такой точности, я создал тишину.
Капитан просмеялся и сказал:
– Не удивляйтесь. Говорите вы не первый раз на борту? А я на нём – всю свою жизнь. Профессиональные привычки знаете ли. Прошу меня простить, если прибавил в ваше настроение толику недоверия. Запоминаю иногда некоторых пассажиров и ничего не могу с этим поделать. Сегодня, я не смог не заметить, что у вас была весьма тяжёлая поклажа на загрузке.
На слове поклажа он сделал некую одобрительную интонацию, и я понял, что он хотел сказать.
Эмбер…
На первых ступеньках трапа мне пришлось едва ли не тащить её, словно она – ещё один наш маленький чемоданчик. Я рассмеялся и хотел уже продолжить диалог, но капитан перебил меня. Согнув руку в локте и направив ладонь вверх, он сказал:
– Если человек стоит так долго на борту и не собирается прыгать в пучину, значит, ему есть что рассказать. Поэтому выдвигаю предложение! Тут недалеко есть моя адмиральская каюта, а в ней, весьма предусмотрительно, прошу вас заметить, мной спрятана бутылочка хорошего рома. Продолжим нашу беседу там. Мы уже достаточно далеко отошли от архипелага и ближайшие десять, а то и более, часов – путь безопасен и моё участие в нём не требуется. Команда справится сама.
Отказать было невозможно.
Преодолевая качку, я двинулся вслед за капитаном. Идя в нескольких шагах позади него, я изумлённо наблюдал, как его шаг не прерывался постоянными порывами ветра, а ноги не скользили на мокрой палубе. Опыт, как ни крути!
Добравшись до его каюты, мы сбросили влажные пальто на вешалки и уселись за старый деревянный стол, обитый железными клёпками и стальными пластинами. Прикрученный к полу болтами он занимал немалую часть всего свободного пространства, казалось, что сам корабль построили вокруг этого стола. Из потайной дверцы, неотличимой от деревянной обивки стен, капитан достал не откупоренную бутылку без этикетки и с серьёзным тоном заявил:
– Это отличный ром, забрал его из порта Кубы. Плавал со мной больше пяти лет и всё ждал подходящего момента. Ну, чтож, дружок, настал твой подходящий момент. Настала пора напомнить мне и рассказать нашему спутнику, каково там, на жарких берегах Кубы.
Завершив описание безымянной бутылки, он рассмеялся. Разлив его по двум алюминиевым кружкам с помятыми боками и не пролив ни капли он сел напротив, взял кружку первым едва подняв её над столом, и стукнул по моей. Отпив солидный глоток, он поудобнее уселся в капитанском кресле и, не опуская кружки на стол сказал:
– Ну? Пей, давай. И рассказывай чего так долго стоял там?
Я выпил. И рассказал. Обо всём, о неизвестных мне родителях, о жизни, которую я жил, об Эмбер и жизни после. Я не умолкал, пожалуй, пару часов, но сейчас мне кажется, что я проговорил всю ночь, замолкая только
