тюрьмы в тех из нас, которые собирались покупать очень дорогое жилье.
Под впечатлением страшных прогнозов, мои дети планировали оставаться в съемных квартирах всю жизнь. Они даже завидовали мне и Майе в том, что политики обещали построить социальное жилье для репатриантов предпенсионного возраста. Ту обстановку мы активно обсуждали за обеденным столом и в доме винничан Дуси и Изи Межеровских. Там я и увидел своего соученика по вечернему институту Фиму Куржнера. Он с женой Броней и двумя детьми выехал в Израиль в 1979 году.
– Все наладится и у вас, – утверждала жена моего соученика – а трудности у новичков были и будут всегда.
Я не мог с ней согласиться и вот почему. Во-первых, ее семья приехала раньше нас на 12 лет. Во-вторых, их волна алии была намного меньше нашей. Врачи, инженеры и другие специалисты были просто на расхват. В их группе Фима был единственным инженером. Поэтому его трудоустройство состоялось прямо в ульпане на второй неделе занятий. Пришедший туда в поиске инженера представитель химзавода сразу привез его на место предлагаемой работы.
Там у Фимы зарябило в глазах от густой, незнакомой ему паутины трубопроводов.
Но представитель завода и слушать не хотел, что Фима металлист и ничего общего с химией не имеет. Главным тогда являлось наличие диплома инженера. Всему остальному, ивриту, в том числе, Фиму позаботятся обучить на месте. В итоге, он возглавил важный неплохо оплачиваемый отдел в заводоуправлении.
К нашему приезду в Израиль Фима с Броней выдали замуж обе дочери. Все они были нормально трудоустроены и проживали в своих квартирах. Вот чем для него обернулся приезд в Израиль на 12 лет раньше нас. После затянувшихся застольных бесед Куржнеры подвезли меня с Майей до подъезда нашей съемной квартиры на своем автомобиле. Прощаясь, Фима сказал:
– Непросто этой маленькой стране принять одновременно миллион новых репатриантов. Условия вашей абсорбции сложнее, но и она завершится благополучно. И тогда, я уверен, ты тоже полюбишь Израиль всем сердцем, как люблю его я.
В твоем положении и я произносил бы такие слова, подумал я и тут же устыдился своего упрека. Фима вовсе не виновен в том, что я и не помышлял о репатриации в Израиль в конце 70-х. А, если и повинен, то, возможно только в том, что не поделился со мной своими знаниями о существовании у евреев совсем другой страны и жизни. Но и на этот упрек я права не имел, потому что жили мы в стране, где каждый друг друга подозревал и побаивался.
Глава 4
Семья Маромов, наших приятелей из Тель-Авива, любила Израиль не меньше Фимы. Рути и Йоав тоже не сомневались, что все новые репатрианты вскоре увидят в нем свой подлинный дом. Чтобы укрепить это ощущение в нас, Маромы пригласили нас на субботнюю экскурсию к озеру Кинерет. Они повезли нас на свое автомобиле, чтобы сэкономить новым хотя бы расходы на бензин. В пути мы остановились в лесу. Там, за одним из столиков
