звонкий, мощный. Сколько эпитетов ни подбирай, все равно не хватит. Такой вокал, как будто Фредди Меркьюри в результате генетического эксперимента скрестили с Томом Йорком из Radiohead.
Когда Тощий наконец дает прямую «бочку» – толпа приходит в движение. Эти мальчики и девочки в растянутых полосатых свитерах, мятых пиджаках и цветных футболках упоенно танцуют. Они прыгают в такт и тянут к нам руки.
Кричат:
– Давай! Еще! Еще!
Волны колышущихся тел обдают сцену жаром.
Я перехожу на гитарное соло в финальном проигрыше и ловлю себя на мысли, что абсолютно счастлив. На сцене есть та самая магия, которая делает музыканта бессмертным. Всемогущим. Здесь нет никаких жизненных дилемм. Здесь нет ничего, кроме музыки.
Но любая иллюзия рано или поздно рушится.
Синкопа на барабанах.
Эффектный гитарный рифф.
Вспышка стробоскопа.
В толпе появляется знакомое лицо. Я узнаю его мгновенно. Это парень в водолазке – тот же искривленный маниакальный рот, те же целеустремленные движения.
Свет меняется, и он исчезает из виду.
Мое ощущение гармонии мгновенно уходит. Этот гад рушит его.
Я озабоченно подхожу к краю сцены, думая, что показалось.
Лучи прожекторов высвечивают танцующих людей. И тип снова появляется передо мной. В этот раз так близко, что можно разглядеть его безумные водянисто-голубые глаза.
Приходится принимать защитную позу, чтобы в случае чего снять гитару с ремня и разбить о его голову. Мой старенький «Фендер» – это не какая-нибудь акустика. Он весит целую тонну.
– Чего тебе надо? – кричу сквозь грохот музыки.
Но меня никто не слышит. Белокурая голова исчезает где-то в гуще поднятых рук.
– Моей крови хотел, сука? – ору я и балансирую на краю сцены.
Но звук слишком громкий. Со стороны может казаться, что это такое приветствие для поклонников!
Сердце скачет бешеным галопом.
Полтора часа пролетают как минута. Когда мы оказываемся в гримерке – вокруг мокрые, довольные лица. Пот струится со всех сторон, словно мы – команда марафонских бегунов, успешно финишировавших после забега.
– Вы отлично отыграли. – Кто-то жмет нам руки.
Предлагают виски и колы. Освобождают место, чтобы можно было плюхнуться на диваны и отдышаться.
Но меня заботит другое, я хватаю пробегающего мимо Змеева:
– Ты его видел? Ты рассмотрел этого гада?
– Кого? – удивляется тот.
– Психа, преследующего меня!
Змеев недовольно бормочет, что мне примерещилось.
А чуть позже слышу со всех сторон:
– Вы были в ударе!
Точнее, хочу слышать.
– Ни
