ней цветастый сарафанчик на тонких бретельках. Волосы подобраны и заколоты двумя деревянными палочками, как у японки. На глазах привычные очки в тонкой оправе.
Я замечаю, что оторвал ее от работы. Ульяна готовит очередную серию стикеров для развешивания на городских стенах. Сидит в одиночестве и обрезает отпечатанные листы.
– Присоединяйся!
Я с грустью смотрю на ее комнату. Ульяна живет среди пустых негрунтованных холстов, сваленных в углу подрамников, тюбиков с краской, отмокающих кистей и банок с растворителями. Она пишет все свои картины при тусклом свете электрической лампочки, и в каждой из ее работ – яркий, выдуманный и не существующий в реальности мир.
На подоконнике у нее что-то вроде импровизированной кухни – электроплитка и несколько кастрюлек, где она тушит свои овощи. Все ее этнические платья и кофты висят тут же на плечиках.
Мы сидим на полу в обрезках бумаги. Я любуюсь ее голыми девчачьими коленками и говорю, что жутко соскучился, хотя сам не могу понять, правда ли это.
– Мы виделись недавно и, кажется, ругались! – усмехается она и передает мне очередной лист с флаерами.
На станции Кузнечное на Соколиных скалах друзья Ульяны организуют палаточный лагерь.
– Мне хотелось бы проводить тебя, – говорю я ей. – Но я уеду раньше.
Мы обнимаемся, стоя на пороге. В одной ее руке поводок, который треплет зубами Бритни. Псина то и дело пытается вырваться и натягивает поводок, так что Ульяна раскачивается из стороны в сторону, словно едет на скейтборде.
– Ничего, скоро порезвишься на природе, – говорит она собаке. И притягивает меня к себе.
Ее губы сладкие и пахнут корицей.
15
Клуб «Кочка» – типичное московское заведение, одно из тех, где наша группа выступает постоянно. Грязь в сортирах, стены исписаны маркерами, бармены неприветливы, пиво водянистое, а из еды только сухарики и чипсы.
– Ты помнишь, когда мы играли здесь последний раз?
На гладко выбритом лице Тощего появляется гримаса отвращения, когда он замирает у металлических дверей знаменитого московского клуба.
Нас встречает Макс Змеев. На нем мятый вельветовый пиджак, надетый прямо поверх футболки. Он вальяжно жует бутерброд и говорит с набитым ртом охране:
– Это группа, пусть проходят!
Он стряхивает хлебные крошки с подбородка и спрашивает:
– Как добрались? Извините, что не встретил вас на вокзале.
На самом деле Змеев никогда не встречает нас. Спит до полудня в своей московской квартире, а потом едет в клуб налегке. Ему больше нравится дымить сигареткой и красоваться перед знакомыми журналистами. А еще раздавать флаера своих фаворитов – группы «Вены».
– Ты же понимаешь, мы все можем пробиться только единым фронтом, – засунув последний кусок бутерброда себе в рот, он вытирает жирные руки салфеткой.
В гулком
