чабреца, и по обычаю оставляла Дэниела наедине с собой. Он ушёл далеко вперёд и держал ароматный букет.
Незаметно его нагнала мисс Дайфилл:
– Дэниэл, признаться честно я давно так не отдыхала! Какая красота! – воскликнула она.
– Мне приятно слышать, что вам нравиться такого рода развлечение. – приятно ответил он и сумел порадоваться своему и её хорошему настроению.
– Это не развлечение, наоборот, я давно не была в лесу – с тех пор, когда была юной. Знаете, здесь думается по-другому….
– Соглашусь с вами, в лесу думаешь своей головой – такова природа, – заметил Дэниэл, пёстро посмотрев на женщину.
– Не посчитайте мой вопрос неуместным сейчас, но вы не передумали уезжать отсюда? – спросила мисс Дайфилл и этим вопросом только нечаянно отвлекла созерцательную вездесущность Дэниела.
– Ничуть! – юноша подходил к знакомой тропинке и беззаботно закончил ненужный разговор. – А сейчас, насладитесь сегодняшним днём. Здесь ни к чему разводить напрасные беседы! Лучше пойдемте к остальным – вон туда, за ту опушку. Там много всего…
Они добрели до Зелёных прудов за получас практически молча, заглядывая в ложбинки из низкорослой травы, вдоль густых кустов в надежде насобирать полкорзины сыроежек. Из мисс Дайфилл собиратель грибов вышел никудышный. Найдя Клару, оба застали её за руганью местных жителей, которые наверняка всё вытоптали и снесли грибные места ради лишней копейки.
Далее роща провожала к долгожданному мостику – первому пруду с кувшинками у самой опушки. В тени пышных деревьев женщины решили искупаться, прилечь и передохнуть. Дэниел умчался в более глухое изведанное местечко – бродил кругами, и в конце нырнул в марлевой тонкой рубашке и тряпочных подтянутых чуть ниже колен штанах в «лягушатник». Вода расслабила мысли: «О, боже! Как хорошо!» С выходом на берег подул сильный ветер, духота резко улетучилась и не собиралась возвращаться.
Среди лесного уединения думалось о чём-то хорошем и романтичном, голова выключала голос разума, а глаза сохраняли голубизну безоблачного неба и купольных крон дубов, уши запоминали пение скворцов, зов кукушки и жужжание стрекоз, нос вдыхал в сотый раз запах малюсеньких сорных цветов. Ничего большего не хотелось, только забыться в дали от суровости и отсутствии свежего вкуса к жизни; выветривались устойчивые чёрствые убеждения.
Первозданная природа всегда убаюкивала того, кто нуждался в её умиротворительной силе, которая вечно созидала, в отличие от человеческой – она была не властна над первоисточником, в ней всё представлялось неизведанным и при этом иногда прозаичным, упрощённым для внутреннего восприятия. Дэниэл смотрел вверх, сквозь нависающие над глазами густые ветви, доносившие через слабое шуршание песни дуновений; перед ним пробегали последнее мгновение, разграничившее старое и новое: он ждал наступления «завтра», которое напоминало сегодня –
