в ответ от противоположного взгляда укромного замешательства. Почему симметричные морщины вызвали в нём противоречивую вспышку стёртой мысли? Он не смел останавливаться и отреагировал случайным недоумением. Что это всё значило? Вереницу…
Осознанные мысли вернулись только у Беллантриэльской башни – весь мир был на ладони. Ветер хлёстко обдувал открытую и круглую смотровую площадку с обрамлением канонического кольца из колонн-деревьев, чьи изящные каменные ветви образовывали лиственную крону-крышу. За Фартеллом, в павильонах, примыкавших к дворикам, происходило столпотворение; в другой стороне пролегала обширная территория Ботанического сада с оранжереями; впереди – морские берега и почернелые сопки, едва осветлённые сиянием уходящего месяца. Волны надвигались в лунных переливах, воздушный солёный шёпот проносился по глазам.
Раздались залпы фейерверка. Ничего подобного Дэниел не видел – зачарованный взгляд незаметно приблизился к самому краю и выглянул наружу, обняв маленькими руками колонну. Яркие искристые огни кружили один за другим, сверкали шарообразными вспышками сверхновой звёзды над обсидиановой небесной червоточиной. Звук становился громче, взлёт выше прежних. Сцена дарила завидное одинокое зрелище. Впечатлительность усиливалась: закладывала уши, глаза ослеплялись восторгом, всеобщие радостные крики с земли добавляли накал. Миллионы недосягаемых светлячков затмевалась красками искр, которые в конце смертельно собрались все вместе и превратились в буйство света – память сохранила падающие лучи, когда пальцы отдалённо касались их энергии. «О… Боже! Сон. Незабываемый сон на яву…» – это всё что вымолвил Дэниел вслух.
С низов оживлённых дворов доносилась музыка, одолевавшая соблазн Дэниела остаться до конца гуляний в башне. Ноги уже неслись по лестницам, чтобы поглядеть на продолжение праздника. Отзеркаливающий ночной свет Ильверейн нагонял Дэниела, и направлял его отражение по неизученным тропам к Античному дворику, в котором фигура молодой девы врастала в фонтан: из её рук текла прозрачная вода, заставлявшая кувшинки подрагивать от колебаний, а крохотный сад окутывался клумбами белых лилий и декоративными валунами, скрывавшиеся за плетением деревьев.
Веселье творилось уровнем ниже – в амфитеатре. Шум воды заглушался рукоплесканиями, игрой на музыкальных инструментах, выступлением жонглёров и акробатов, выполнявшие цирковые трюки на летавших и перемещавшихся платформах; зрелищность украшалась костюмированными танцорами в причудливых азиатских масках – они приятной назойливостью крутились вокруг, манили стеснительных и обычных зрителей за собой, магнетически вращали посохами, огненными и водяными сферами. Заигрывание с их лицами бодрило желание дико покривляться и трясти всё тело.
Посреди выступления, разряженные артисты разбрелись, когда зазвучала протяжность свирели и нераспознанной
