типа спортивного зала, но это был не спортзал. По обе стороны от прохода были сделаны сбитые из их досок лежаки, покрашенные в тон стенам масляной краской. На этих двух больших лежаках восемьдесят призывников разместилось без проблем. О постельном белье заикаться и не стоило. И так все было понятно. Нам даже не выдали матрацы и подушки. Я, как и большинство новобранцев, упал на этот лежак и, несмотря на то, что у меня не было опыта ночевки на голых досках, – проспал до утра. Сказывались торжественные, в течение четырех суток, проводы.
Как и ожидалось, судя по приему, на завтрак нас никто не пригласил, и нас стали пачками таскать на медицинскую комиссию. Медицинская комиссия была так, для отчетности. Единственная врач терапевт укоризненно качала головой, когда мерила давление. Все врачи прекрасно понимали, почему у защитников Отечества такой, далеко не подобающий вид.
Пока все шло по плану. Родина, хотя со значительным участием «блата» (об этом чуть ниже), призывала меня служить в морскую пехоту. После прохождения медкомиссии, председательствующий призывной комиссии подтвердил и поздравил меня с тем, что ближайших два года я буду служить в морской пехоте. Я к этому стремился. Тут же мои призывные документы и я сам был передан в руки красивого и подтянутого офицера в форме морского пехотинца. Офицер провел меня к небольшой группе призывников во главе с двумя сержантами морпехами, которые держались обособленно от других представителей вооруженных сил. Офицер дал команду построиться и перед строем довел до нас, что далее мы на поезде проследуем в Лиепаю, в учебную часть морской пехоты. Я уже мысленно примерял форму и представлял, как через два года вернусь и пройдусь по городу в красивой черной форме морпеха, и – все девушки будут моими. Мне даже перестала болеть голова. Я летал на седьмом небе от счастья. Сбываются все-таки мечты, если сильно захотеть.
Ох, как же я ошибался на счет двух лет и черной формы морского пехотинца. У англичан есть пословица, которая в немного утрированном переводе звучит так: «Расскажи Богу о своих планах – а Он в ответ тебе лишь рассмеется». Так было и со мной. Здесь нужно сделать паузу и пояснить, почему эта глава называется «Первый жизненный облом».
Как я писал в предыдущем разделе, в советское время призыв в Вооруженные Силы был делом государственным. Я нисколько не утрирую, это было другое время, и мы были другими. Мы, вчерашние школьники, свято верили, что живем в самой лучшей стране и готовы были положить за неё свои жизни на алтарь Отечества. Это не высокие слова. У большинства из нас был внутренний стержень, которого сейчас нет. И это, несмотря на то, что во главе нашего государства стояла горячо любимая нашим наром коммунистическая партия Советского Союза.
Мы готовились к службе не только физически, накачивая на турниках мышечную массу, что не мешало нам в тоже время потягивать из бутылок «Агдам» и покуривать югославские сигареты, но и морально. Мы целыми классами, а некоторые по несколько раз ходили в кинотеатры на такие фильмы как «В зоне
