Это было предусмотрено специально, на случай падения моряка за борт. Хотя был у «прогар» единственный недостаток. В зимнее время, передвигаясь по настывшей верхней палубе, нужно было держать ухо востро, так как был велик шанс шлифануть пятой точкой палубу. Настолько скользко в них было.
За переодеванием последовал обед. В столовой я был второй раз приятно удивлен. На гражданке я много слышал нареканий от тех, кто служил, по поводу питания в армии, типа про «сало белого медведя». Кто служил, понимает, о чем я говорю. На обед был борщ, фирменные макароны по-флотски, салат и, как всегда, компот из сухофруктов, хлеб чёрный и белый. Удивило то, что это было всё вкусно и порции довольно весомые. Более того, я категорически заявляю, что на протяжении трех лет службы на флоте чувство голода мне было не знакомо.
После обеда нас отвели в казарму. Хотя койки были двухъярусные, но с постельным бельем. Посередине казармы был установлен стол, за которым сидел даже ночью и читал книгу старшина 1 статьи срочной службы. Как я понял, в его обязанности входило контроль не за нами, а затем, чтобы нас, скажем мягко, не обижал личный состав проходящий службу в экипаже. Потому что, когда вечером в нашей казарме нарисовались два довольно развязных моряка, наш старшина только один раз открыл рот – и они пулей вылетели из казармы. У меня даже начало зарождаться уважение к флоту. Чувствовалась, что флоту не безразлично молодое пополнение, забота проявлялась во всем.
В экипаже я в первый и последний раз за время службы сходил в «самоход» (самовольное без разрешения командования оставление части). В «самоход» обычно ходят с корыстной целью: на встречу с любимой и не очень любимой девушкой, за спиртным или по другой причине. Так как славное революционное прошлое моряков, и фортификационные катакомбы форта «Красная Горка» меня волновали мало – я пошел в самоход на первое свидание с морем. В лучах заходящего солнца море, а точнее Финский залив, был спокоен и умиротворен. Дул легкий бриз. Я спустился к воде, сполоснул руки и умылся. Странно, но даже вода мне показалась не соленой. После разулся и босиком прошелся по берегу. Море встретило меня как родного. Спокойствие и умиротворенность Балтийского моря передались и мне. Тревога и обида на судьбу куда-то ушла в небытие. Стоя по щиколотки в воде, я размышлял: «Кто прав, те, кто утверждает, что наша судьба прописана выше, и мы ничего не можем изменить, или те, кто говорит, что человек сам творец своей судьбы?». В тот момент мое мнение склонялось в пользу первых, и я принял соломоново решение: «Три года служить – так три, подлодка – так подлодка. От меня ничего не зависит. Будем надеяться, что судьба будет ко мне милостива». И опять я был не прав. Буквально утром следующего дня мое мнение кардинально поменялось на противоположное.
7 мая 1984 года моя военная судьба решилась окончательно. С утра нас ожидала углубленная специализированная медицинская комиссия и распределение по военным специальностям. Ко мне вопросов по состоянию здоровья не было, пока
