немного лучше!
– И это вы называете жизнью? Поверьте мне, дорогой Клим, подачки никого не делают счастливыми, а лишь множат количество холуев! Должна работать экономическая система, которой в нашей Отчизне до сих пор нет…
– Господа! Вы, наверно, забыли, что среди вас присутствует дама?.. И я попрошу при мне не выражаться!
– Бога ради, простите меня, княжна! – вяло произнес Хакимов.
– Ну, вот! А вы говорите – русский мужчина! От бритиша, по крайней мере, я никогда в жизни не услышу русского мата…
Едва она произнесла это, на пороге гостиной со слегка перепуганной физиономией появился мажордом.
– Сори! Анастасия Владимировна! Там пришли…
– Кто при…?
– Из полиции!
Клим и Хакимов молча переглянулись.
– Скажи им, что я скоро буду!
И мажордом исчез за дверью.
– Я ведь вам говорила, что у Джеймса фазер – окружной судья, а вы…
– Спросите, что им надо? И, в случае чего…
Но, не выслушав Клима до конца, княжна уже вышла из гостиной…
Минуть через десять она вернулась.
– Я сказала, что тебя в моем доме нет, Клим!.. Они спрашивали твой адрес, но я ответила, что он мне не известен…
– Спасибо, Настя! У меня просто нет слов!..
– Да, будет тебе, Устюжанин! Я своих не продаю, ты же знаешь. А спасибо в стакан не нальешь…
Вскоре Клим, попрощавшись с хозяйкой дома и Хакимовым, уже шел по одной из многолюдных улиц Сохо. Может, взять «Taxi», и – в аэропорт? Но Клим решил, что лучше дождаться утра. Было уже за полночь, и даже, если учесть, что после неосторожного знакомства в доме у княжны его фамилия стала известна Джеймсу, в ближайшие несколько часов полиция, вряд ли, вычислит его адрес. Рассуждая таким образом, по дороге Клим заглянул в какой-то винный магазин, располагавшийся неподалеку от «Хэрродса».
Когда Клим вошел в квартиру и включил в прихожей свет, то едва не споткнулся обо что-то. С запозданием, глянув себе под ноги, он увидел туфли. Женские туфли! Значит, Кэти все-таки объявилась у него в доме…
– Кэти! – бросил он в темноту квартиры прямо с порога, а когда поднял глаза, то увидел ее, словно по мановению волшебной палочки возникшую в проеме двери, ведущей в спальную. – Я рад! Я рад, что ты – здесь…
– И я… Я тоже рада, мистер Клим!
Только теперь он обнаружил, что все ее лицо заплакано, а на щеках – темные полосы от туши с ресниц.
– Что – с тобой, Кэти? Что случилось?..
Не говоря ни слова, она быстрыми шагами приблизилась к нему, и, уткнувшись лицом в грудь, горько зарыдала.
– Ну-ну, будет! Прекрати это сейчас же… У меня уже вся рубашка – мокрая от твоих дождевых ручьев! – сказал Клим, гладя ее по волосам.
Потом он прижал свои ладони к ее щекам.
– Кэти! Посмотри мне в глаза!.. Ну, вот! Так-то лучше!
Склонившись, Клим легонько
