ведет к своему байку.
Я это, конечно же, не сразу понимаю. Только когда останавливаемся рядом с огромным железным зверем.
– Что?… – с губ вместе с нервным вздохом смешок срывается. – Я с тобой не поеду.
– Хочешь остаться здесь? – спрашивает Нечаев абсолютно спокойно, вручая мне шлем.
– Да хоть бы и так! – зло смеюсь я.
Ян застывает.
– Ю, – толкает предупреждающе.
– Я просила не называть меня так!
Увы, моя злость на него никакого эффекта не производит.
– Я буду называть тебя так, как захочу, – заявляет ублюдок твердо.
«Да пошел ты!» – думаю я.
Дергаю из его рук шлем, надеваю и иду к мотоциклу Ильи.
Почему он? Почему худшее из зол?
Потому что он явно не собирается ко мне приставать. Как там сказал? Ни один Нечаев ни к одной Филатовой больше не прикоснется? Вот и прекрасно! Просто чудесно, что злюка Илюша придерживается такого мнения!
Смахиваю щиток шлема, чтобы не дай Бог не выдать, как внутри все сжимается от страха, седлаю махину среднего Нечаева. Пока пытаюсь поправить юбку, чтобы в разрезе не сверкнуть ненароком трусами, ненавидящий меня гигант оказывается рядом.
– Ты уверена, Афродита? – протягивает явно с угрозой.
Опасаясь банально, черт возьми, описаться, судорожно сжимаю бедра. Даже от холодного металла исходит та самая сила, которую я в аду своих воспоминаний боюсь. Дрожь в моем теле становится непрерывной.
– Конечно.
Услышав это, Илья еще больше хмурится. Мне ничего не говорит. Глядя на Яна, явно дожидается от него позволения.
И… Тот кивает.
Честно? Я удивлена, что Нечаев так просто меня отпустил. Я, черт возьми, настолько удивлена, что на какой-то миг ухожу в себя. То, как Илья занимает место передо мной, как заставляет обхватить себя руками, как заводит двигатель, и как садятся на свои мотоциклы Ян и Егор, проходит мимо моего сознания.
Я вся в подсознании… Злюсь, блядь! А почему?! Сама не знаю.
Прийти в себя получается, когда злюка Нечаев срывает байк с места. Со старта такую скорость выжимает, что у меня юбка выше головы взлетает. Понимаю, что свечу на всю трассу ягодицами, но усмирить чертов предмет одежды удается не сразу.
Сердце тарабанит так, словно нам с ним сегодня умереть придется.
Тянусь рукой, поднимаю за ней взгляд, ловлю ветер, скорость и какой-то одуряющий кайф, прежде чем сгребаю пальцами трепещущую в воздухе ткань. Со вздохом опускаю вниз и просовываю Илье за спину. Обнимаю его обеими руками, прижимаюсь, принимаю бешеные вибрации байка, и восторг принимается сражаться с глубинными страхами.
«Я не хочу вспоминать… Нельзя. Нельзя. Нельзя!» – запрещаю себе.
Изо всех сил держу сорванную с петель дверь. Изо всех, Боже мой, сил!
«Это не Ян… Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо!» – повторяю себе и смотрю в зеркало заднего вида, чтобы отыскать монстра, который преследует в
