Фиса наблюдала за Квятковским из-под томно опущенных ресниц и не без удовольствия ловила на себе ответный шельмовской взгляд. Бесстыжие польские глаза завораживающе темнели, зрачки в них были крупные, кокаиновые.
– Вы сегодня очень демоничны, Мирослав Эм… Ой, простите, Мирек, – отметила Эжени, кажется, тоже невольно залюбовавшаяся.
– Попробовал бы тебе кто-нибудь заявить, что здесь, видите ли, не цирк Чинизелли, – с небольшой обидой протянула Сандра, припоминая какую-то давнюю неприятность, суть которой Фиса уже забыла. Одно помнилось, с той поры она в «Собаку» густо краситься перестала, лишь проходилась пуховкой по своим прыщам.
– Вы уж определитесь, демон я или шут, – Квятковский усмехнулся, понизив голос. – Оскорблюсь ведь.
Фиса неодобрительно цокнула языком, в последний раз затянулась папироской и, всё же пересилив себя, заговорила:
– А вы, Мирек (произнесла с акцентной ступенькой в середине), ловки пошлить. Не скажете ли нам, как пошляк и художник, каким бы вы запечатлели творящееся уныние на своём холсте?
– Художник… Стало быть, вам знакомы мои картины?
– Не видела ни одной, к сожалению. А может, и к счастью, – затеряла в дыхании. – Сандра о вас часто сказывала, вот и знаю, что пишете.
– Я не пишу с натуры, пани Фиса. И уж тем более не беру настолько постные темы, – тут Мирек усмехнулся, странно оскалившись.
«Какие у черта зубы белые… Не поверю, что свои. Передние уж точно фарфор, слишком уж гладкие и блестящие».
– Надобно бы выкрасть Мирека, пока он не захирел в этой конуре, – подала голос совсем развеселившаяся Сандра. – Пусть читают своего Северянина, а мы будем гулять по Невскому, ночному и бодрящему.
– Пожалуй, соглашусь, – опять этот липкий прищур! – Крадите меня, моя юная озорница!
Поднялись, как четыре покачивающихся маятника, когда на сцену толькотолько вылез похожий на упыря Лившиц и зашумел что-то про «поправимую ситуацию». Ожидаемо разбился задетый Сандрой фужер, соизволившая обернуться Нелли невпопад пропела «вы сбегаете?.. а куда?..», и сразу же была одёрнута шикнувшим на неё любовником.
В гардеробной Фиса долго стояла перед зеркалом, то взбивая чуть занемевшими пальцами короткую волну волос, то пытаясь в идеальной игривости сдвинуть набок шляпку. Спутники не торопили, сами с полупьяных глаз не могли найти то шарф, то перчатку. Закончив прихорашиваться, Фиса дежурным жестом приняла у Мирека свою шубку, в благодарность одарив короткой улыбкой. На выходе вдруг захотелось, чтоб цилиндр долговязого пана смялся о коварную притолоку, но в последний момент Мирек ловко пригнул голову и с прежней показной галантностью придержал дамам дверь.
Задышалось на удивление легко, стоило из вонючего закоулка выбраться на набережную, под лучащийся фонарный свет и отрезвляющий ветер. Сандра во всю восторгалась ночным преображением Петербурга, углядев в мостах скелеты каких-то ископаемых чудищ, а в высящихся куполах Спаса на Крови – как есть, сардонически
