и щуку в капкане, – подхватила хозяйка.
Но тут негромко и злорадно подала голос безымянная старуха:
– Зря вы ему не верите, зря. Слыхала я про ту деревеньку. Называлась она Гнилушки. Ее выкосила черная лихорадка, ни ребенка не пощадила, ни старика, ни добра молодца. Соседи не сразу осмелились туда наведаться, а когда пришли – хотели дома спалить вместе с мертвецами. Да хлынул ливень небывалый, загасил огонь. Испугались люди, разбежались. С тех пор гнилушкинским мертвецам в Нави и не живется, в загробном-то мире – не проводили их ни по какой вере.
И добавила с непонятным злым удовольствием:
– Вот они и бродят по земле. То в человеческом облике, то в образе огромных птиц. Кто знает, может, и через этот порог перешагнут?
Дарёна ойкнула.
А хозяйка рассердилась:
– Хватит мне тут мякину молотить! Все ложатся спать! Я ребенка убаюкиваю, а вы – живо по лавкам!
Впервые она повысила голос на постояльцев. И те подчинились без единого слова. Дарёна слышала, как они внизу шуршат и возятся, укладываясь на широкие лавки.
Вскоре всё стихло. Лишь негромко всхрапывал кто-то из скоморохов да еле слышно напевала над люлькой Калина:
Ходит-бродит серый кот,
Спать Демьяше не дает.
Ты, котище, не броди,
Ты Демьяшу не буди…
Но вот и она стихла.
Девочка глядела сквозь краешек откинутой занавески на окно, в которое заглядывала луна, и прикидывала, сколько времени займет путь до Звенца, если ее не возьмут на плот. И еще думала: а ведь Нерад тоже обманул нежить! Жаль, что гадальщик говорил про женщину, а то чего бы лучше – увязаться за скоморохами…
И тут луну в окне закрыла черная фигура.
«Мертвец! – взвыла про себя Дарёна. – Пришел!»
Она не закричала только потому, что язык отнялся от ужаса.
Но тут стукнула глиняная кружка о край жбана, хлюпнула вода – и Дарёна поняла, что один из мужчин захотел пить, вот и встал…
Кто же это? Горыня ниже ростом, дед Деян шире в плечах… стало быть, это Нерад!
Ага, поставил кружку на место, возвращается к лавке… его уже не видно…
И тут Дарёну словно кто-то в бок толкнул!
Вечером она не заговаривала со скоморохами, что-то ее останавливало. Но сейчас ночная тьма и память о только что пережитом страхе придали девочке смелости.
– Дяденька Нерад! – тихо окликнула она.
Из темноты послышался удивленный шепот:
– Что там за пичуга защебетала?
– Я Дарёна, я тоже здесь ночую… Дяденька Не-рад, вы по всей Славии бродите. Не попадался ли вам бродячий торговец с вьючной лошадкой? У него примета есть: ожог во всю правую щеку.
Темнота молчала.
Наконец Нерад ответил:
– Доводилось видеть одного с обожженными руками. Еще одного – у которого на пожаре волосы обгорели и расти перестали. Но на щеке – нет, не видал. А что это за человек?
