что следом увязалась. Только не подумала Незвана, что давно здесь быть не доводилось ей. С тех пор тут уже и не дорога, а тропа полузаросшая, да и та вскоре из-под ног пропала.
Попробовала Незвана вернуться на проезжий тракт, да, видно, леший решил позабавиться, поводить ее по чаще.
Не впервой ей было по лесу ходить, да на этот раз словно чувствовала она чью-то злую волю, что сбивала ее с пути. Уже и кофту наизнанку вывернула – верное средство, чтоб леший отстал. А дорогу всё не найти.
До сумерек женщина кружила буераками да частым ельником. К темноте так умаялась, что засыпала на ходу. Казалось ей, что рядом идет старуха Чернава, ведунья, что подобрала когда-то девочку-сироту и учила тому, что сама знала. Путница брела – и не удивлялась, слыша скрипучий голос наставницы:
«Потаенные жильцы – народец вредный. Всё-то им угождать надо, всё-то ублажать. Ежели, скажем, домовой мастью рыжий, так и скотину ему подавай только рыжую. А ежели черный, то заводить надо черную скотину, не то не приживется. И блюдце с молоком на ночь ставить, не то примется домовой пакостить хозяйке, стряпню портить. Кикимора – только не болотная, а домовая – та у девок ночью пряжу путает. А хуже всех банник. Если ему не оставлять в ушате воду и обмылок, так он рассердится, хозяина варом ошпарит, а то и угару в баню напустит, тем угаром человека задушит насмерть…»
Тут Незвана разом очнулась, стряхнула с себя сонную оторопь, потому что деревья впереди поредели. И сквозь закатное зарево женщина четко увидела впереди крышу дома.
Человеческое жилье!
Усталость куда-то делась. Незвана прибавила шагу и вышла на берег лесного озера.
Эх… рано она обрадовалась. Да, стоит на берегу дом, при доме – сарай да баня. Вот только заброшено подворье, давно тут люди не живут.
А над деревьями сошлись тучи – быть дождю!
Стемнело. В лесу провыл волк.
Надо здесь ночь переждать. Да вот беда: в доме крыша провалилась, у сарая одна стена повалена.
А вот баня – та цела.
Знала Незвана, что баня – место нечистое, а уж от брошенной бани и вовсе добра не жди.
И что? Ждать на берегу, пока тут постоялый двор построят?
Взялась путница за дверь – а та мхом покрылась, в землю вросла. Пришлось потрудиться, пока хоть немного приоткрылась. Протиснулась Незвана в щель, в пахнущую плесенью темноту. Поклонилась в пояс:
– Банник-батюшка, хозяин здешний, дозволь путнице под твоей крышей переночевать!
Никто ей, понятное дело, не ответил. Закрыла Не-звана за собой дверь, в темноте осторожно по баньке прошла, на полок взобралась, легла там, притихла.
Лежит Незвана, не спится ей. Слушает, как по крыше дождь хлещет, как мокрые ветви под ветром шумят.
И вдруг… померещилось ей что-то? Нет. В шуме дождя различила она шаги под маленьким оконцем.
Да шаги разные. То вроде бы «топ-топ», а то «хлюп-хлюп». Словно двое вокруг бани бродят.
А потом шаги стихли – и голос такой
